Вдруг со стороны Борисова, который, как надеялся парень, уже должен был преодолеть половину расстояния до опушки, раздался странный хлопок и свист. Над головой пронеслось нечто непонятно-огненное, разбрасывающее искры. В первое мгновение парень подумал об авиационной тепловой ловушке, в следующее – обругал себя за тупость и наконец понял, что это – всего-навсего сигнальная ракета одиночного огня. Скосив взгляд, увидел лежащего на боку пилота, торопливо перезаряжающего сигнальный пистолет. Блин, он что, с дуба рухнул?! Его ж сейчас убьют… хотя за помощь спасибо, пулеметчик, по ходу, удивился не меньше, аж стрелять перестал. Глупо не воспользоваться: десантник вскинул пистолет и добил магазин до железки, стараясь стрелять как можно точнее. В конце концов, не столь давно он считался одним из лучших стрелков роты! Да и остальных бойцов тоже неплохо учили – когда он тянул срочную, на армии наконец перестали экономить, и на стрельбище их возили регулярно, тренируя крылатую пехоту до характерных синяков на плечах. А уж разведчиков – и подавно, патроны жгли без счету. Попал – не попал – неважно, вот теперь самое время уходить на рывок…

Дождавшись, когда ракетница хлопнет еще раз и над головой просвистит пышущий жаром шарик горящей алюминиево-магниевой смеси, парень рванул к Борисову. За спиной вновь ожил пулемет, но это было уже неважно – он или добежит сейчас, или не добежит никогда, третьего не дано. Пули противно заныли вокруг, одна из них дернула за штанину, обжигая бедро короткой болью, но Степанов уже добрался до цели. Не останавливаясь, уже привычно схватил Василия за ворот комбеза – как только сил хватило, особо тщедушным телосложением тот не отличался – и потянул за собой. Еще всего метров пятнадцать – и все…

Новая очередь легла перед ними и чуть правее, заставляя людей инстинктивно шарахнуться в сторону. Не успели… С этой мыслью десантник плюхнулся на землю, увлекая следом Борисова. В бедро врезалось что-то угловатое, и парень неожиданно вспомнил, что так и таскает с собой одну из гранат. Алексей перевалился на бок и торопливо зашарил рукой, нащупывая карман – добросить, конечно, невозможно, из положения лежа максимум метров на двадцать кинет, но хоть шугануть сволочей напоследок! Ребристый корпус «эфки» привычно лег в ладонь. Не сводя усиков, Леха выдрал чеку и с хэканьем запулил гранату в направлении противника. Ловите, продвинутые еуропейцы, подарочек от диких азиатов!

Руку больно ожгло пулей, но гранату он бросить успел, торопливо утыкаясь носом в траву. Летчик вжался в землю рядом. Отсчитав, словно во время прыжка, положенные секунды, Леха с удовлетворением услышал гулкий «БУМ». Все, вперед, последний шанс. Порой поминаемый в книгах «двухсотметровый разлет» осколков «Ф-1» – полная хрень, конечно, так что шансов зацепить фрицев крайне мало, но и не прекратить огонь хотя бы на пару секунд пулеметчик, завидевший близкий разрыв, просто не сможет. Хотя бы из элементарного рефлекса самосохранения, намертво вбитого в подкорку любому солдату: взрыв – укройся.

Так и вышло – пулемет заткнулся, и Степанов с пилотом дружно вломились в заросли. Ветви больно хлестнули по лицу, с треском порвался зацепившийся за что-то рукав тельняшки, но это уже не имело никакого значения. Они вырвались из смертельной ловушки, за считаные секунды до неминуемой гибели, но вырвались…

Пробежав еще метров двадцать, люди, не сговариваясь, рухнули на устланную прошлогодней листвой, одуряюще пахнущую перегноем землю. Сердце выскакивало из груди, легкие горели огнем, и вместо дыхания из груди вырывался лишь рваный хрип, но и это тоже не имело никакого значения. Со стороны шоссе затарахтел было пулемет, но внезапно осекся, не успев сделать и десятка выстрелов. Зато гулко захлопали винтовки, штуки две, возможно, три. Еще раз бухнула граната – и все стихло.

– Наши… – пробормотал лежащий на спине пилот. – Из трехлинеек садят…

– Чего? – не понял Леха, также не спешащий подниматься с кажущейся мягкой, словно перина, земли. – Какие еще наши? Где наши?

– Там, – Борисов слабо мотнул головой в сторону видневшейся сквозь разрывы в ветвях дороги. – Я звук узнал, так наши винтовки стреляют.

– Думаешь? – Слегка отдышавшийся Алексей приподнялся на локте, с интересом взглянув на товарища. – Вот прямо так на слух и определил?

– Угу. Я перед летным училищем в стрелковый кружок ОСОАВИАХИМ ходил, мы там из винтовок системы Мосина и «наганов» стреляли. «Трехи» это, точно говорю. А ты разве не узнал?

– Точно, как я сразу не догадался! – Сделав вид, что просто протупил, парень торопливо поднялся на ноги, шаря по карманам в поисках запасных магазинов. Вытащив один, перезарядил пистолет, второй запихнул обратно. Торопливо развязал «сидор», переправив в карманы пару гранат. – Посиди тут, пойду гляну, кто там и зачем стрелял.

– Я с тобой, – вскинулся было пилот, но Леха лишь покачал головой:

– А на фига? Снова из ракетницы пулять станешь? Кстати, спасибо, это ты вовремя придумал, иначе б меня уже того. Но сейчас лучше здесь подожди, заодно попробуй пистолет от пылюки почистить, а то задержки при стрельбе начнутся. Я быстро, не боись. На сегодня хватит с нас пострелушек.

Услышав про пистолет, Василий сник. Вот и ладненько, какое-то время хоть под ногами путаться не станет. Ободряюще подмигнув летуну, Степанов двинулся вдоль дороги, намереваясь выйти к ней по кустам с фланга. По пути осмотрел бицепс и бедро – не, тут все в порядке, пробившие одежду пули прошли по касательной, оставив на коже неглубокие ссадины. Хотя обработать их крайне желательно, грязюка кругом – мама не горюй. Обидно получить нагноение из-за такого пустяка. Последние метры прополз под низко нависшими ветвями, прикидывая, не станет ли тельняшка демаскирующим фактором. Решил, что после кувырканий в пыли и траве определенно не станет, поскольку давно уже превратилась из гордости российского десантника в нечто серо-буро-грязно-пыльное, вполне способное заменить собой камуфляж. До грунтовки оставалось от силы метров двадцать – вышел он хорошо, в точности как и хотел.

Отведя в сторону мешающую наблюдению ветку, Алексей хмыкнул. Вот оно, значит, как! Похоже, за эти минуты тут разыгралась целая трагедия. Один из мотоциклов, тот, с которого и садил пулемет, оказался перевернутым, видимо, близким взрывом гранаты, который они слышали. Наполовину вывалившийся из коляски стрелок был мертв, Алексей прекрасно видел залитое кровью лицо пулеметчика. Второй байк так и стоял на прежнем месте, а вот рядом с ним лежали в пыли двое бойцов в красноармейской форме, один почти у самых колес, второй подальше, на обочине. Стало быть, не обознался летун, точно наши…

Но самое главное, имелся еще и третий, в точно таком же «хб-бу» общеармейского образца. Ну, или как там оно правильно обзывается? Этот был жив, стоя в трех метрах от уцелевших фрицев, наставивших на него карабины. Вернее, наставил тот, что справа, левый держит оружие в опущенных руках, стволом вдоль дороги. Совсем молодой парнишка, лицо искривлено с трудом сдерживаемой болью, галифе на правом бедре потемнело от крови, еле на ногах держится. В принципе понятно: трое таких же, как они с летуном, бедолаг пробирались лесами к линии фронта, дорогу, видимо, перебежали чуть раньше. Услышали стрельбу, вернулись, решили помочь. Вот только не слишком успешно – гранату кинули, пулеметчика завалили, но уцелевшие фрицы их в оборот и приняли. Двоих сразу положили, третьего ранили и сейчас решают, как поступить, на месте кончить или в плен взять. Ладно, не сидеть же в стороне, с такого расстояния он уж точно не промажет, благо с оружием более-менее свыкся.