Гриша собирался именно в Москву, а не в Питер, как сказал соседу. Он намеренно путал следы. В столице можно будет пожить у Оксаны, поразмыслить, как быть дальше. Какой-то выход обязательно должен найтись.

Он вдруг задумался: а как встретит его Оксана? Не выгонит, конечно, но все-таки... Слишком давно они не виделись и даже не перезванивались.

Его знакомство с Оксаной началось очень романтично. Как-то в августе он приехал на 25-летие своего аэроклуба. В честь праздника, конечно, устроили показательные полеты и прыжки – молодые демонстрировали «старикам», что и они не лыком шиты.

«Старикам» пришла в голову сумасбродная мысль – устроить групповой прыжок памяти в знак преданности небу. Слава богу, никто не успел приложиться к бутылкам, ждавшим своей очереди в багажниках, и руководство разрешило прыжок.

Прыгали с двух тысяч, с троса. Когда «Ан-2» поднялся в небо, на горизонте возникло небольшое плотное облачко, но никто не придал этому значения. Однако в тот момент, когда ребята посыпались из люка, облачко, оказавшееся не таким уж маленьким, закрыло солнце. Ударил бодрый ветерок, мигом раскидавший ребят по небу.

Кто-то справился с ситуацией легко, но многих разбросало в радиусе трех километров. Григорий видел, что его несет к реке, и маневрировал, чтобы не окунуться в воду. Однако двухгодичный перерыв дал о себе знать, пришлось все-таки проехать на заднице по мокрой кромке берега.

Он собрал в кучу парашют и зашагал вдоль реки в направлении аэродрома. Перебираясь через бугор, он вдруг увидел неожиданную картину.

В лощинке стояли четыре этюдника. А рядом, в тени кустов, трое молодых девчонок хлопотали вокруг четвертой, беспомощно лежавшей на траве. Юные художницы, видимо, срисовывали живописный изгиб реки, что открывался отсюда, и одна из них перегрелась на солнце. Подруги бегали вокруг, брызгали водой из пластиковой бутылки и испускали панические восклицания.

– В чем дело? – громко спросил Григорий. – Я врач.

Когда его увидели – мокрого, тяжело дышащего, в парашютном снаряжении, – воцарилась немая сцена.

– Вот это я понимаю – «Скорая помощь»! – изумленно проговорила одна из художниц – стройная и гибкая брюнетка в узких джинсиках.

Это и была Оксана.

Гриша обложил голову и шею пострадавшей мокрыми тряпками, наказав подружкам почаще их менять – благо река рядом. А позже за ней приехала машина с аэродрома.

С Оксаной они потом пару раз случайно встретились в городе. Узнавали друг друга, останавливались поболтать. Разговоры получались долгими, и однажды они договорились встретиться.

Оксана умела говорить с кем угодно и о чем угодно. Гришиным родителям она понравилась. Но через год она закончила художественное училище и поехала в Москву, поступать в Суриковское. «Пропала девка, – сказал по этому поводу отец. – Считай, Гриша, потерял невесту».

Были частые письма и звонки, редкие встречи. Ниточка, связывающая Григория с московской студенткой Оксаной, становилась все тоньше. Но пока не обрывалась. На это он и надеялся.

* * *

В аэропорту было пустынно. У входа зевали таксисты, внутри дремали немногочисленные пассажиры. Далеко на летном поле слышался свист самолетных двигателей, доносились неразборчивые голоса из громкоговорителей.

Григорий обменял деньги в круглосуточном пункте, подошел к кассе.

– Один, Москва.

– Рейс на два сорок, проходящий, – ответила немолодая крашеная блондинка из окошка, задумчиво оглядев Григория. – Паспорт, пожалуйста.

«Ждать недолго», – с облегчением констатировал Гриша, присаживаясь в зале ожидания.

Через минуту он понял, что слишком часто поглядывает на вход. Каждую секунду он подсознательно ждал, что вот сейчас появятся мускулистые парни, выволокут его из здания и запихнут в машину. И никто пальцем не пошевелит. Даже милицию не вызовут. Сам попал – сам выкручивайся.

Он поднялся и пошел в буфет. Оттуда можно было наблюдать за обстановкой из-за колонны.

– Что вы хотели? – устало поинтересовалась бабушка-продавец.

Гриша пробежался глазами по ценникам. Мысленно усмехнулся: в карманах полно денег, а он все считает копейки.

– А что там? – спросил он, указав на бархатную занавеску, из-за которой доносилась приглушенная музыка.

– Бар у нас там, – ответила женщина, оценивающе посмотрев на покупателя.

– Открыто? Можно зайти?

– Можно и зайти, если деньги есть, – был ответ. Бабушка, видимо, ревновала ускользающего покупателя.

«А почему бы не зайти? – подумал Гриша. – Деньги есть. Ночь, аэропорт, ресторан, бандиты на хвосте. Романтика, черт бы ее побрал...»

В баре тоже было пустынно. Только толстый человек в берете, уснувший за столиком, да две увядающие девицы, явно не пассажирки.

Гриша, проигнорировав многозначительные женские взгляды, направился к стойке.

– Садитесь за столик, вас обслужат, – лениво буркнул сонный бармен, на мгновение оторвавшись от телевизора.

Одна из девиц оказалась официанткой. Тяжело поднялась, одернула передник, принесла меню.

Григорий заказал относительно скромный ужин с коньяком и принялся ждать. В баре ничего не менялось. Бармен курил, тупо глядя в телевизор, человек в берете спал. На стенах пестрели фоторепродукции, изображающие вазы с фруктами, жирные ломти ветчины с зеленью, зажаренных осетров и поросят. «Тоска, – подумал Гриша. – Можно было перекусить и в буфете».

Бездействие и ожидание – лучшая почва для гнетущих мыслей. Гриша гнал их от себя изо всех сил, однако пессимизм был сильнее. Никакой романтики в своем положении он, конечно, не ощущал. Чувство опасности не волновало, не подстегивало, а, напротив, отупляло.

Гриша впервые понял, насколько это жалкая участь – быть загнанным животным. Впрочем, животным природа дала оружие – когти, зубы, рога, быстрые ноги. Даже самая жалкая тварь имеет способ прогнать врага или уйти от опасности: ядовитые иглы, панцирь, раковину, на худой конец – нору. У человека ничего подобного нет. Может, потому, что ему приходится враждовать в основном с себе подобными.

Как легко, оказывается, стать жалким. Всю жизнь Гриша строил себя: занимался спортом, читал книги, набирал прыжки в парашютном клубе, учился, публиковал статьи в журналах. Казалось, каждый такой шаг словно бы прибавляет роста. Но вот пришли двое полуграмотных парней с незамысловатыми манерами, ухватили покрепче – и ничего не осталось от прежнего Гриши. В ноль превратились и его парашютные прыжки, и ученая степень. Остальное – размазать жесткой пятерней и вытереть о штаны...

И самое гнусное, что в любом случае ты остаешься со своими бедами в одиночестве. Есть друзья – но меньше всего хочется их впутывать. Никому нет до тебя дела – не те времена, когда преступники в меньшинстве. Сейчас они самая сплоченная сила, они главные в этой жизни. Мальчишки во дворах поют о них вечерами песни, гнусавя на блатной манер, газеты избрали их любимой темой для анекдотов, да и блеснуть дружбой с бандитами стало куда престижнее, чем раньше – с известными актерами или музыкантами. В любом городе или районе каждый школьник знает по именам местных авторитетов.