— Как долго?

Её желудок опять заурчал.

Вместо ответа, словно отвлекшись на звук её голода, Декстер улыбнулся и встал.

— Я почти забыл об этом.

Он пошёл назад, и в воздухе прозвучал жужжащий звук. Она стояла лицом к кровати, но поток тёплого воздуха сказал ей, что дверь открылась, и что за ней было тепло. Вот бы ей обернуться и посмотреть, но тут Декстер вернулся с подносом.

Затхлость воздуха сменилась ароматом кофе и булочек с ромом. У неё, как у собаки Павлова, рот наполнился слюной.

Декстер поставил поднос на кровать, повернул одну из чашек и налил из кофейника крепкий, горячий кофе. Поднеся чашку к своим губам, он хмыкнул.

— Слишком горячий пока, но кружка хорошая, тёплая. — Он поставил чашку на поднос рядом с тарелкой, наполненной знаменитыми австралийскими кексами.

Означает ли это, что они в Австралии? Или такие пекут и в Германии?

Натали не могла думать, её губы раскрылись в молчаливой мольбе, а пальцы зудели от желания почувствовать тепло чашки.

— У меня были планы, клоп. Планы, которые, как ты сама решила, тебе не по нраву. Планы, которым ты устроила саботаж своим непослушанием. — Он налил вторую чашку. — Это могло быть твоим. — Он пожал плечами. — Думаю, технически, и сейчас твоё.

Её сердце застучало быстрее. Да, даже кофе успокоил бы голод.

Он поставил полную чашку на поднос.

— Хорошие девочки получают награды. Плохих девочек наказывают. Не двигайся, и даже не думай дотронуться до этого подноса. Ты его не заслужила.

Боль от голодного желудка отозвалась в груди, столь подавляющим чувством горечи, что она и не попыталась остановить новый поток слёз. Это был какой-то сумасшедший вид пытки.

Что он ещё может сделать хуже, чем это? Что бы это ни было, оно не может быть так ужасно, как морить голодом на холодном полу, правда?

Не двигаясь, она следила за его взглядом.

— О чём бы ты ни думала, — сказал он, — обещаю, что твоё воображение не готово ко всем возможностям. — Он наклонился и поцеловал её в макушку. — Не испытывай меня. Клопа можно раздавить. — Он потянул вперёд ногу в ботинке и раздвинул мыском её колени ещё шире, до боли в бёдрах, так, что стала видна её женская сущность. — Я буду смотреть.

В холодном воздухе зазвучали его шаги, и она больше не могла его видеть. Опять был гудящий звук, поток тёплого воздуха, и хлопок закрывающейся двери.

Этого не может происходить. Это не может быть реальностью.

Её глаза закрылись. Возможно, ей удалось бы забыть про поднос, но это невозможно, когда вокруг такой восхитительный аромат. Видеть его на расстоянии вытянутой руки было хуже, чем если бы его не было совсем. С каждой минутой всё больше болели пальцы на ногах. Даже бёдра начали болеть.

Возможно, из-за голода или из-за лекарства её голова начала качаться, падать вперёд, но глаза оставались открыты. Каждый раз она поднимала голову, когда та опускалась. Ко всему прочему, мышцы шеи и плеч болели от усилий сохранять положение. Натали перестала чувствовать конечности. Их покалывало, потом и это прошло, они онемели.

Натали не знала, сколько она здесь. Нечем было измерить время. Она попыталась понять. Свет сквозь узкое окно был сейчас ярче. Кофе уже остыл, и пар перестал подниматься над тёмной, насыщенной жидкостью. Хотя она ничего не пила, её мочевой пузырь был опять полон.

Глава 10

Имейте терпение. Все вещи бывают трудны, пока нестанут легче.

Саади.

Ждал ли он, что это будет легко?

Когда Декстер выходил из комнаты, в нём боролись два чувства: гнев, от того, что всё идёт не так, как он планировал, и удовлетворение, что она теперь его. Он её заполучил. Месяцы, нет — годы он провёл в подготовке к претворению своего плана в жизнь.

Натали Роулингс теперь принадлежит ему.

Вначале он не знал, что она была завершением пророчества, приведённого в движение до рождения их обоих, но после терпеливого наблюдения это стало явным. Сколько раз он сидел и наблюдал, как она общается с другими? Лично и через видео. Сложнее было наблюдать лично. Не потому, что он боялся быть замеченным. Чёрт, он распознавал её охрану с одного взгляда, и знал, что ей не нравится постоянно быть у них на глазах.

Это было трудно, потому что она тут, в доступной близости, но он не мог дотронуться до неё.

Теперь всё по-другому.

В общении Натали с друзьями и семьёй он видел все те качества, которые он хотел и которые были ему нужны. Она не была похожа на других женщин, с которыми он сталкивался. В ней был элемент покорности, который даже она сама, возможно, не замечала. Это было в ней, её часть, и он хотел развить её.

Да, придёт день, когда она станет его королевой и законной женой. Он был в этом уверен.

Но она будет, в то же время, и его рабыней, он будет повелевать, наказывать и награждать.

Он видел это так, что всё, что он ей даст и чему научит, будет для неё подарком. Натали научится принимать то, что нет более великой радости, чем быть всем для мужчины, который её любит.

Конечно, у неё уже был опыт в том, как радовать мужчин.

Декстер видел, как некоторые парни из Гарварда смотрели на неё. Он сидел за несколько столиков от них, когда она ходила на свидания. Конечно, он не мог последовать за ними в комнаты кампуса, но он знал, какими были девушки в это время, а доставлять удовольствие другим людям было в натуре Натали.

Он бы солгал, если бы сказал, что его не беспокоило то, что он не будет её первым мужчиной, но утешение от того, что он будет последним, было топливом, питающим его одержимость.

Натали опустится перед ним на колени по собственной воле, и он вознаградит за покорность болью и наслаждением — двумя контрастными элементами, комбинация которых была инь и янь того, что им необходимо обоим. Если она не поняла этого до сих пор, он научит её.

Он был честен, когда сказал ей, что не оторвёт её от семьи навсегда. Нет, однажды досточтимые Энтони и Клэр Роулингс будут счастливы пригласить его в свой дом, где он давно уже должен быть.

Его план был совершенен. Декстер обдумал всё, кроме элемента человеческого несовершенства. Он не терпел некомпетентность в себе и не допускал в других.

Диана Ятес, женщина, которую он нанял