Получив от Голубкиной отказ, Миронов вскоре закрутил роман с одной из актрис своего же театра. Ни о каком браке там речи не шло, все замыкалось на обычном «пересыпе». Но затем на горизонте Андрея появилась молодая звезда – 20-летняя актриса Анастасия Вертинская. Она только что окончила «Щуку», однако, несмотря на свой юный возраст, была уже суперпопулярной, благодаря трем звездным ролям в кино: Ассоль в «Алых парусах» (1961), Гуттиэре в «Человеке-амфибии» (1962) и Офелии в «Гамлете» (1964). Миронов познакомился с ней в одной из компаний, которые он тогда посещал весьма регулярно в поисках новых ощущений. Вертинская восприняла ухаживания Миронова как нечто само собой разумеющееся. На тот момент ее расположения добивались многие именитые мужи, один перечень имен которых мог привести в трепет кого угодно: Олег Ефремов, Иннокентий Смоктуновский и т. д. Миронов стоял в этом списке если не на последнем месте, то, во всяком случае, не на первом, и даже не на третьем. Но в какой-то из моментов Вертинская внезапно стала отдавать предпочтение именно ему, чему были многочисленные свидетели, которые видели эту парочку вместе на разных, как теперь принято говорить, тусовках. Вполне вероятно, у Миронова в отношении Вертинской были далеко идущие планы – вплоть до женитьбы. Да вот беда: в планы девушки это не входило. Поэтому, едва только представился удобный случай, она от Миронова попросту сбежала. Это случилось 16 октября 1965 года на дне рождения Ивана Дыховичного (как мы помним, его сестра Галя была школьной любовью Миронова). О том, каким образом развивались события на той знаменательной вечеринке, рассказывает главный виновник случившегося Никита Михалков:

«У Насти был классный набор ухажеров: она могла снять с полки любого. Именитость ей была не нужна, она сама была дочкой Вертинского. Фамилия Михалков не могла произвести на нее впечатление. Я мучительно был влюблен, мучительно. И мучил ее, наверное, всякими звонками, ревностью. И наступил момент разлада, мы расстались. Я уехал из Москвы на пробы. У нас была близкая подруга, Лена Матвеева, замечательный человек, балерина. Мы с ней, когда я вернулся, пришли на день рождения Вани Дыховичного, а компания там была веселая: Вика Федорова, Полянский, Дыховичный. И туда пришла Настя с Андреем Мироновым. Я сидел наискосок от нее за столом… И дальше я очнулся на лестничной клетке – в поцелуе с ней. Она меня увела оттуда, – дело не в том, кто кого увел, но было ясно, если она бы этого не захотела, никогда бы в жизни ничего не было. Во мне не имелось той силы, обаяния и тех возможностей, которые могли ее сломить. Она ко мне приспустилась, снизошла. Я помню как сейчас ощущение того электричества, которое возникло. Должен сказать, не вдаваясь в подробности, что у Насти мужской ум и мужской характер…»

Пройдет меньше года, и Вертинская и Михалков поженятся. А Миронов, потерпев очередное любовное фиаско, отправится к Ларисе Голубкиной. Как мы помним, он уже делал ей предложение руки и сердца, которое она категорически отвергла. Но Миронов надежды не терял, и каждый раз, когда у него было худо на сердце, мчался в Собиновский проезд к Голубкиной. Вот и на этот раз он явился к ней и… сделал очередное предложение. Лариса, которая на тот момент окончательно определилась, что мужа-актера у нее не будет никогда, вновь ответила категорическим «нет». И, чтобы у Миронова не оставалось никаких иллюзий на ее счет, огорошила его сообщением:

– К твоему сведению, Андрюша, у меня двое детей.

– Как – двое? – брови Миронова поползли вверх.

– Так, двое. У меня, представь себе, близнецы. Я их родила в десятом классе, и мои родители их взяли, чтобы прикрыть мой грех.

В течение минуты Миронов сосредоточенно молчал, переваривая услышанное. После чего вновь спросил:

– Кто он?

– Моряк дальнего плавания, – продолжала врать Голубкина. Причем делала это так артистично, что сама поражалась – как это у нее так получается! Но самое поразительное, что Миронов тоже ей поверил. И предложил Голубкиной совершенно неожиданный вариант:

– Я согласен взять тебя и с детьми: я их усыновлю.

Тут уж настала очередь остолбенеть Голубкиной. И неизвестно сколь долго длилась бы эта словесная баталия, если бы Голубкина не сослалась на свою мифическую занятость и не выставила непрошеного гостя за дверь. Правда, тот, уходя, пообещал обязательно вернуться и продолжить разговор. И ведь не соврал: спустя какое-то время снова заявился в Собиновский и затеял ту же волынку: Лариска, выходи за меня, выходи… «Ну почему ты, Лариска, ломаешься? – удивлялся он. – Ты, в общем, ничего, я – ничего, и у тебя квартира однокомнатная, и у меня однокомнатная, ну объединим. Большая квартира будет!» Короче, он Голубкину просто достал, и одно время она просто не знала, куда от него деваться. Другая бы на ее месте давно уже сломалась (как это было, к примеру, с Фатеевой), но Голубкина проявила завидную упертость. И это при том, что родителям Миронова (редкий случай) она очень нравилась. Они даже на концерты заезжих знаменитостей брали именно ее, в надежде, что она будет снисходительнее к их сыну. Но в ту пору, в 60-е, из их намерений ничего путного так и не получилось. Поэтому Миронов активно ухлестывал за другими девушками, среди которых были не только безвестные, но и вполне себе именитые.

Вспоминает М. Воронцов: «…Андрей любил красиво ухаживать: с цветами, со стихами. Но чтобы пустить в ход весь этот арсенал, ему было важно знать, есть ли хоть какие-то шансы. Андрей боялся отказов, поэтому иногда подсылал к понравившейся девушке меня – узнать, что она про него думает. Однажды говорит: «Слушай, я сильно влюбился! Ухаживаю за женщиной уже два месяца, но до сих пор не могу понять, что она ко мне чувствует. Ты съезди к ней, поговори!» Речь шла об одной известной актрисе, не буду называть ее имени. В общем, поехал я прощупывать почву, и в результате у нас закрутился роман, который длился потом два года.

Конечно, я сразу пошел к Андрею и честно рассказал обо всем. По его побледневшему лицу было видно, как он расстроился. Но нашел в себе силы ответить: «Что ж, это дело мужское, ладно…» Не знаю, простил ли он меня в душе? Я до сих пор испытываю чувство вины за эту историю. Даже после смерти Андрея винился перед Марией Владимировной за этот поступок. Она все знала: матери Андрей доверял все свои тайны. Марии Владимировне не нравилось, что вокруг сына вьется много женщин, а так как обычно Андрея с девушками знакомил я, она первое время относилась ко мне с прохладцей. Нередко я знакомил с девушками и братьев Андрея, Леню и Кирилла. Однажды Мария Владимировна даже специально позвонила мне: «Миша, когда вы прекратите поставлять баб дому Менакеров?»…

Многие считали Андрея человеком очень влюбчивым. Помню, Михаил Державин шутил: «Все, что ходит, ползает, летает, Мирон не пропускает!» Да, его окружало много женщин, но влюблялся он не во всех подряд. Все его девушки были чем-то похожи на Марию Владимировну, потому что женщин иного склада характера Миронов глубоко презирал. Как-то раз поехали мы с ним и двумя певицами на дачу Мироновых, в Красную Пахру. Встаем наутро – кругом посуда немытая, остатки еды, бардак… Мирон говорит: «Девочки, посуду-то помойте!» А они ему: «Что мы сюда, поломойками приехали?» Как он рассвирепел! Орал: «Так идите в ж… отсюда, пешком на станцию! Я вас не повезу!» И вытолкал их из дома. Женщина, не поддерживающая кругом чистоту, не следящая за хозяйством, была для него не женщина!..»