– Перед вами предстал человек, который пытался подтолкнуть вас к тому решению, к которому рано или поздно вы должны были прийти. Или уже пришли, но пока что предпочитаете не посвящать в свои планы никого, даже своего верного адъютанта Герлица.

– Если вы имеете в виду создание Великого рейха Великой Пустыни, то не темните, а называйте вещи своими именами.

– Уже назвал.

– Так вот, я не приходил к подобному мнению, Герлиц. И не мог прийти.

– Вождь Вождей ушел отсюда с тем же мнением, – уклончиво согласился адъютант.

– Я не мог к нему прийти, Герлиц, – еще жестче повторил фельдмаршал.

– Потому что вы не фюрер?

– Потому что у нас уже есть фюрер. Все еще есть фюрер, если быть точнее.

– Но ведь шейх говорил о Фюрере Пустыни, – напомнил ему адъютант, – которым тому, берлинскому, фюреру,именуемому, следует полагать, Фюрером Европы, никогда не стать.

– А что, если предложить этот вариант Гитлеру? – вдруг оживился Роммель. – Почему бы Германии не иметь здесь, в Пустыне Пустынь, свое марионеточное государство?

– Гитлер не потерпит появления еще одного фюрера, – резко отреагировал Герлиц. – Как бы этот новый фюрер ни называл себя.

– Но руководитель этой страны может называть себя не фюрером, а как-нибудь иначе, объявив себя подданным фюрера. И тогда, может быть, Гитлер, наконец, подбросит нам хотя бы несколько свежих, боеспособных дивизий.

«И все? – разочарованно уточнил про себя полковник. – Затевать создание рейха Пустыни Пустынь только для того, чтобы выпросить у Гитлера несколько свежих дивизий?! Нет, мой фельдмаршал, вам никогда не стать фюрером, ибо прав был шейх аль-Сабах: фюрером становится только тот, кто решится создать свой собственный рейх».

– Если вы изложите Гитлеру тот план, который только что изложили мне, он обязательно захочет обсудить его с Борманом и Герингом. Борман, конечно же, начнет вилять и дипломатничать, а вот маршал Геринг…

– А что маршал Геринг?..

– Он обязательно посоветует перебросить сюда несколько свежих дивизий, но вместе со свежим командующим корпусом, поскольку сейчас ему буквально во всем видятся нити заговора против фюрера. И на всякий случай посоветует усилить приписанное к корпусу управление СД.

– В таком случае пока что нам выгоднее воздерживаться от каких-либо революционных идей и помалкивать.

– Но это уже должно быть молчанием Фюрера Пустыни Пустынь, мой фельдмаршал, – назидательно изрек Герлиц и, как показалось Роммелю, даже попытался подражать произношению шейха.

Теперь в распоряжении Германа Шернера были доклад специальной комиссии, исследовавшей причины и последствия катастрофы летающего диска в районе города Фрейбурга[15], и техническая информация, полученная Марией Воттэ во время сеанса с кем-то из Высших Неизвестных.

Важно, что у него были оба эти документа, поскольку многое из того технологически важного, что ему удалось извлечь, прояснялось только благодаря их сопоставлению. К тому же, он внимательнейшим образом изучил принцип работы электродинамических машин доктора Шума, сверхбыстрое вращение которых позволяло этим машинам парить в воздухе, создавая вокруг себя особое электромагнитное поле и даже изменяя течение времени; проанализировал все то, что предлагали миру в своих разработках конструкторы дискообразных самолетов Циммерман, Габермоль и Шривер[16].

Прибыв в Ракетный исследовательский центр СС, в котором Шернер работал после того, как более 600 англо-американских «летающих крепостей» буквально стерли с лица земли большинство лабораторий, жилых помещений и стартовых площадок центра в Пенемюнде[17], барон фон Браун буквально ворвался в его коттедж.

– У меня ужасно мало времени, доктор Шернер, – начал он без всякого вступления, – а поговорить нам следует основательно. О чем говорит вам вся эта ваша полумистическая канцеляристика? – до оскорбительности небрежно захватил он несколько листиков, которые главный дисколетчик рейха тотчас же вырвал у него.

– Она свидетельствует, барон фон Браун, о том, что в принципе я был на верном пути. – Шернер медленно поднялся из-за стола и остановился так, чтобы во второй раз Браун не смог прорваться к его бумагам. Теперь, пребывая в ракетном центре СС под патронатом его шефа, штурмбаннфюрера СС Эйнгеля, а главное, под личным кураторством Отто Скорцени, Шернер наконец по-настоящему почувствовал, что в действиях своих он свободен. Слишком уж навязчивым было попечительство со стороны Брауна там, в Пенемюнде, слишком уж Ракетный Барон давил на него своим авторитетом, а главное, своим невосприятием идеи создания дисколетов. – Осталось выяснить несколько принципиальных деталей.

– Каких именно? Не бойтесь, Шернер, я вам не конкурент. Как видите, я летающими дисками не увлекаюсь.

– Например, уже сейчас ясно, что фрейбургский диск принадлежит то ли к иной, довольно устаревшей модели дисколета, созданной той же цивилизацией, с которой удалось установить контакт Неземной Марии, то ли речь идет о творениях разных цивилизаций, пришедших к принципиально одинаковому решению своей транспортной проблемы.

– Понятно, в любом случае вы получили нужную вам подсказку и готовы работать над новым проектом своего «шернеролета», как его окрестил Скорцени.

– В любом случае я пришел бы к тому же решению, к которому пришли разработчики этого аппарата где-то там, в иных мирах.

– Не уверен, но допускаю. – Шернера эта фраза могла бы ранить значительно больнее, если бы он не знал, что пользуется ею Ракетный Барон довольно часто, даже оценивая свои собственные проекты.

– Придется соглашаться, – как можно тверже заявил Шернер.

«Не уверен, но допускаю», – ему уже не раз приходилось выслушивать эту присказку барона, однако всякий раз она на какое-то время выбивала его из рабочего ритма, вот почему Шернер так опасался ее и вот почему так избегал встреч с самим Брауном. Было в этом человеке что-то такое, что после каждой встречи с ним заставляло Шернера вспоминать все, что он знал об энергетическом вампиризме. Вспоминать-то он вспоминал, однако противостоять брауновскому вампиризму так и не научился.