Коварство позволяет людям использовать сотни способов для достижения втихаря своих целей. Один открыто высказывается под тем предлогом, что считает молчание равносильным преступлению, однако таких немного. Другой притворяется другом тех, кого намерен погубить. Третий побуждает к действию других, а сам ограничивается тем, что поощряет зло, которое они творят.

Словом, существует столько путей для причинения вреда такого рода, что всякий государь должен постоянно быть настороже, дабы обезопасить себя от обмана и происков в столь важном деле.

Ежели кто-то станет говорить ему по секрету дурное о правительстве его государства под каким бы то ни было видом, он должен знать, что это всегда имеет целью расшатать и погубить государство.

Люди, поступающие таким образом, подобны больным, у которых при сильнейшей лихорадке наружный жар кажется небольшим, хотя внутреннее воспаление зашло уже далеко.

Следует предупреждать свершение таких злодеяний, а не дожидаться получения о них исчерпывающих сведений, потому что часто оные приходят лишь после претворения гнусных замыслов в жизнь.

Те, кто берутся за подобные авантюры, слишком хорошо знают, какой опасности подвергаются, чтобы начинать их без намерения завершить начатое. В подобных случаях они сперва действуют неторопливо и осторожно, но затем характер этих дел заставляет их ускорить шаг и перейти на бег из страха быть застигнутыми на полпути.

В этом их можно уподобить камню, пущенному с вершины горы: сначала он катится медленно, но, по мере того как спускается вниз, набирает вес и скорость падения. И если для того, чтобы остановить его в тот момент, когда он катится быстрее всего, нужно приложить больше усилий, чем в самом начале, то точно так же весьма непросто прервать заговор, который, не будучи подавлен в зародыше, уже разросся.

Чем важнее крепость, тем энергичнее враг старается сбить с пути истинного ее губернатора, чем красивее женщина, тем больше мужчин добиваются ее благосклонности, и чем полезнее министр своему государю, и чем большим влиянием и расположением пользуется, тем больше завистников мечтают занять его место и пытаются для этого выжить его оттуда.

Среди преданных губернаторов ценнее всего те, которые не только отвергают предложения, побуждающие их поступать вопреки долгу, но даже отказываются о таких слушать и не дают и рта раскрыть тем, кто решит искушать их подобным образом.

Среди честных жен таким, которые не хотят и слышать непристойных речей, обращенных к ним с намерением поколебать их чистоту, отдается, по мнению всех мудрецов, предпочтение перед теми, которые такие речи слушают, хотя сердцем оным и не внемлют.

Так и среди правителей, имеющих слуг, которые доказали свою преданность в столь важных обстоятельствах, что на их счет не может быть никаких обоснованных сомнений, мудрейшим является тот, кто никому не позволяет о них злословить.

Какова бы ни была добродетель, помогающая отвергать искушения, однако те государи и мужья, что позволяют своим губернаторам и женам слушать о вещах, в которых не желали бы видеть их замешанными и на которые те не могут дать согласия, не согрешив, считаются чересчур покладистыми; и государи должны осуждать самих себя, ежели прислушиваются к клевете, порочащей тех, чья преданность безупречна. Исходным доводом для этого суждения является такой: если смело подвергаться опасности, когда цель справедлива и полезна, – значит проявлять отвагу, то делать то же самое без нужды и причины – значит проявлять безрассудство. И именно поэтому совершенно правильно было замечено, что слушающий клевету заслуживает быть обманутым.

Возможно, мне скажут, что существует большая разница между долгом губернатора, супруги и государя в представленном примере, и если губернатору и женщине действительно лучше не слышать о том, на что они ни в коем случае не могут согласиться, то не так обстоит дело с государем, который должен держать ухо востро, ибо ему могут сообщить сведения правдивые и столь важные, что придется принимать на сей счет какие-то меры.

На это отвечу, во-первых, что я имел в виду исключительно слуг, чья преданность безупречна, а поведение подверглось проверке в обстоятельствах столь значительных, что важнее не бывает; и в этом случае разница в сделанном мною сравнении будет настолько невелика, что ею по праву можно пренебречь, ибо в делах нравственных нельзя считаться с пустяками.

Прибавлю, во-вторых, что ежели и может возникнуть какая-то неприятность от нежелания государя выслушивать вещи, порочащие слугу, верность коего испытана, то неприятность сия настолько мала по сравнению с теми, которые неизбежно произойдут в противном случае, что могу безусловно сказать: губернатору, женщине и государю должно равным образом пропускать мимо ушей речи в вышеописанных случаях.

Нет никаких оснований предполагать, что тот, кто оставался верным всю свою жизнь, вдруг в один миг перестанет быть таковым без всякого повода и причины, в особенности если все упования на обеспечение собственной будущности он связывал с судьбой своего повелителя.

Если беда может случиться лишь в редких случаях, то следует считать, что она не случится вовсе, тем более коль скоро для того, чтобы ее избежать, подвергают себя многим другим, неизбежным и более значительным бедам, как это бывает в деле, о котором идет речь, – поскольку не подлежит сомнению, что для государя почти невозможно сохранить самых верных и надежных слуг, когда под предлогом узнать правду он станет внимать и людскому злословью. Кроме того, потеряв одного такого слугу, он наверняка потеряет много больше, чем в том случае, когда, отказавшись выслушивать наговоры, стерпит в ком-либо из советников недостатки, которые не могут быть велики, ежели государь испытал верность этих слуг в самых важных обстоятельствах.

Тот, кто нарочно впускает убийц, отправляющих человека на тот свет, повинен в его смерти; и точно так же тот, кто принимает на веру всяческие подозрения и клеветнические нападки на преданность одного из своих приближенных, не выяснив истины, несет за такое деяние ответственность перед Богом.

Благороднейшие поступки не по нраву людям двух типов: пронырам, которые во всем видят злой умысел из-за своего чрезмерного коварства, и людям, склонным к подозрительности, которые все вменяют во зло из-за своей слабости.

Никто в мире, как бы ни был добродетелен, не может оставаться невинным в глазах своего повелителя, ежели тот не смотрит на вещи самостоятельно, а прислушивается к клевете.

Как для противодействия пороку есть только два пути – избегать или бороться, так и для противостояния клеветническим измышлениям их тоже только два: первый состоит в том, чтобы их совершенно отринуть, не слушая; второй – в том, чтобы подвергнуть донос тщательной проверке с целью установления его истинности или лживости.

Чтобы избежать всех неприятностей, оградить себя от козней, коими люди злые могут