* * *

Следующие три дня мы так и двигались по дороге. Горы давно остались далеко позади, река тоже пропала. Обедали мы в трактирах, обычно на открытом воздухе, где меня всё так же кормили с ложечки. Ночевали или в трактирах, или снимали номера на постоялых дворах, а один раз в отеле небольшого городка, куда заехали вечером. На второй день нас догнали те две кареты, и выходило, что ехали мы в одну сторону с одной скоростью и на остановках всякий раз встречались и даже ночевали в одном месте. Конные воины, что мои, что их, вполне дружески между собой общались. Группа же молодых людей при виде меня постоянно что-то говорила, будто в ожидании чего-то, и чем больше я не обращал на них внимания, тем больше они распалялись и заводились. Тем более девушки явно подначивали парней, провоцируя их.

А утром четвёртого дня, когда мы выходили с постоялого двора, дорогу мне перегородили два парня из той компании. Что они сказали, я не понял, но явно что-то оскорбительное. Командир десятка пытался было встать между нами, но я положил ему руку на локоть и нажимом велел уйти вбок, что тот и сделал, подчинившись. Пара, всё больше распаляясь, продолжала говорить, а я, так же не понимая, слушал, слегка улыбаясь. Но когда один сплюнул мне под ноги… Два удара – два нокаута. Левой и правой я нанёс почти одновременные удары, отчего оба парня, старше меня явно года на четыре-пять, легли на плиты у входа в постоялый двор. Перешагнув через тела, я направился к своей карете, которая уже была готова двигаться дальше. По пути я остановился и откровенно насмешливо посмотрел на обеих девушек-дворянок, что так подначивали на конфликт со мной своих трёх парней (третий сейчас стоял рядом с ними у открытой дверцы их кареты). Я сделал движение рукой, и моя щека ритмично вздулась согласно движениям руки. Не имею понятия, знают ли тут, что такое минет, но лица обеих девушек пошли крупными красными пятнами. Похоже, знают. И, усмехнувшись, я подошёл к своей карете.

Мне открыл дверцу молодой слуга, я забрался внутрь и сел, мельком обернувшись. Мне кажется, время замерло: все застыли в шоке, включая моих конных воинов, которые проводили меня выпученными глазами. Правда, они быстро пришли в себя, и всё задвигалось. Старший слуга сел в салон, и мы поехали. Но слуга теперь всю дорогу, сидя напротив, задумчиво изучал меня, пытаясь поймать мой взгляд. Так что пришлось постоянно смотреть в окно. Кажется, старый опытный слуга начал что-то подозревать. Это меня не особо опечалило, не сейчас, так позже все дошли бы до мысли, что со мной что-то не так. Да, а тренироваться надо, костяшки слегка повредил.

Далеко мы не уехали, уже через час нас догнали и остановили дворянчики, требуя возмездия. Они были красными от злости, а на подбородках налились синяки. Ничего себе, это что, тут практикуются детские дуэли? Не кажется ли, что весовые категории разные? Да и возраст тоже? Но нет, я даже из кареты не вышел, не дали, всё старший слуга разрулил. Не знаю, что он им говорил, но успокоить смог, а потом, достав ту шкатулку, поработал с синяками, убрав их. Напоследок низко поклонился дворянкам. Похоже, он за меня гнул спину, извиняясь перед соплюшками. Хм, мне даже стыдно стало, я виноват, а он пригибается. Возраст-то у него солидный. Ну да ладно, ситуацию разрулить смог, группа молодёжи покатила впереди, а мы следом. А на лице слуги так никаких эмоций и не проявилось, он так и сидел напротив меня с надменным видом. Вот только я стал замечать, что, когда он смотрит на меня, стараясь это делать, когда я этого не вижу, взгляд его меняется.

Как оказалось, двигались мы к реке. На ней был крупный город с речным портом. В порту нас ожидало судно. Меня вывели и сопроводили в каюту, но я там недолго пробыл, вышел и с кормы, облокотившись о перила, с интересом наблюдал, как распрягли лошадей, завели в специальные стойла на корабле, а карету вручную закатили на борт, закрепив канатами, чтобы не каталась. Точно не скажу, пока мало информации от увиденного для анализа, но вроде судно не принадлежит родственникам моего тела, скорее всего, просто зафрахтовано. Доставить карету в одну сторону и вернуться с ней и с одним дополнительным пассажиром обратно. Солдаты, обиходив лошадей и приветливо общаясь с матросами, мелькали у люка, ведущего вниз, похоже, обустраивались в кубрике, а вот оба слуги устроились в соседней с моей каюте.

И часа не прошло с момента нашего прибытия, как с помощью буксировки шлюпкой судно было выведено из порта и, уже подняв паруса, направилось вниз по течению. А меня знаками позвали вниз. Похоже, обед готов. Особых разносолов не было, но я всё равно поел с удовольствием, после чего вернулся на палубу наблюдать за работой команды и ходом судна. Ну и дополнительно, когда говорили вокруг, старался понять, что то или иное слово означает и к чему применимо.

Посудина, на борту которой мы находились, оказалась на удивление ходкой. Видя, что мне всё интересно и палубу покидать я не собираюсь, мне принесли стул и камзол – на реке было не особо прохладно, но близился вечер, и он мог пригодиться. Ветер был попутный, так что до вечера мы преодолели приличное расстояние и приблизительно за полчаса до наступления темноты подошли к берегу, где явно находилась оборудованная стоянка. И тут я, плюнув на всё и не обращая внимания на удивление присутствующих, скинул с себя всю одежонку, включая исподнее, и, встав на перила, под остерегающий крик старого слуги, сделав изящный пируэт, тут метра три было до поверхности реки, красиво вошёл в воду. Отлично, с вестибулярным аппаратом у парня всё в норме было. Проплыв под водой метров двадцать, я вынырнул подальше от судна и стал резвиться, то нырял, то брассом плыл, то на спине. Вода быстро сняла утомление от поездки, восстановила меня, а накупавшись, я направился к берегу, где у кромки воды, поджав губы, с полотенцем в руках меня ожидал старый слуга. Хотя обычно такие мелкие услуги и работы проводил молодой. И что он этим хотел сказать?

Пока я купался, на лужайку вынесли складной столик и стул, на стол расстелили белоснежную скатерть, расставили посуду, но впервые слуги стояли рядом, готовые подать всё, что необходимо, но кормить меня явно не собирались. Насмешливо глянув на них, ну раскрылся я, раскрылся, чего уж теперь, спокойно взял приборы и стал ужинать. Старый слуга смотрел за тем, как я принимаю пищу, с очень странным выражением лица. Я бы его назвал… счастливым, что ли? А когда он укладывал меня в каюте, то стал задавать вопросы, это было впервые с момента нашей встречи. То, что это вопросы, я понял по интонации, на что я лишь пожал плечами, и, указав на стул, вопросительно посмотрел на него. Потом показывал на разные предметы мебели и также вопросительно смотрел, пока тот не догадался начать озвучивать, как тот или иной предмет назывался. Очень радостным голосом озвучивал. Ну вот и хорошо, может, немного язык подтяну. Не знаю, сколько нам плыть, но всё свободное время пущу на это. Похоже, опытный, но строгий учитель у меня теперь появился.

Наше плавание по реке длилось три недели. Это с учётом того, что пять дней мы простояли в одном месте, пережидая непогоду. И с утра до вечера мы со старым слугой занимались обучением. Местный язык оказался не особо сложный. По крайней мере, за три недели я запомнил порядка трёхсот слов, теперь всё прекрасно понимал и даже мог формировать простые фразы. Старый слуга не мог не нарадоваться. Правда, на все мои вопросы по теме прошлого этого тела он предпочитал отмалчиваться, так что ответа я так и не получил. Мол, прибудем к моим родителям, и те сами всё расскажут. Ну и я тоже о себе молчал. Считали, что немой дворянчик – молчун, пусть и дальше так считают. Но я хоть узнал, в чьё тело попал, и ранее предполагал, что родители имеют высокий статус, а тут полностью подтвердил свою догадку.