Архитектора, без сомнения, воспитывает вкус. Пошлая архитектура — базарный вкус. Лас-Вегас, например, — это базарный вкус. Граждане ходят мимо благородных очертаний архитектуры Санкт-Петербурга и облагораживаются. Ходят мимо лас-вегасовских отелей или «Рыбака и рыбки» и пошлеют до степени пиццы или вареного хот-дога.

Санкт-Петербург обижен на Россию. Я же говорю, за ним никто не идет, ему никто не следует. Он обречен оставаться таким одиноким, городом-музеем. Можно оттуда выселить жителей и наладить индустрию медового месяца. То есть туда станут приезжать ровно на месяц молодожены. Со всего мира. Прекрасные виды. Красивые прогулки. Пустынные улицы. Интриги. Плащи и кинжалы. Пустить по Неве гондолы… И призраков, призраков выпустить. Всех!

Нет-нет, Путин — это не Петербург, это тверская лимита. Поэтому о каких «питерских» вы говорите? Питерские — это Раскольников, Курехин, Тимур Новиков, прогуливающиеся в компании Бориса Савинкова и «Вани» Каляева. Это город благородных заговорщиков — декабристов. А Павел I! Русская коронованная белая роза этот Павел I. На его саркофаге в Петропавловской крепости уместно, одиноко и чарующе лежали, помню, мистические белые розы. Самый загадочный император русской истории, едва не осуществивший вечную русскую мечту, он послал атамана Платова в поход на Индию! За что англичане и организовали его убийство. Павел I по сути был немецким романтиком. Он и погиб, если не ошибаюсь, в один год с лейтенантом Клейстом. (Кстати, Адольф Гитлер был последним немецким романтиком. Пусть вам не будет скушно, подумайте!)

В Санкт-Петербурге мы смыкаемся с европейскими легендами. В Москве — с азиатским базаром. Базар даже более мощное явление, чем клубок таинственных европейских легенд. Разные сны снятся в Санкт-Петербурге и в калмыцкой Москве. Я не раз указывал на то, что даже стены у Кремля имеют цвет конины, куска конского мяса, извлеченного из-под седла татарского всадника к концу дня. «Стейк-тартар». Собор Василия Блаженного замаскировали якобы под Казань, архитекторы, мол, в память взятия воздвигли храм в стиле казанской архитектуры. На самом деле стыдливо прятали факт, что Восточная Русь, а с нею и Москва была просто и откровенно татарской, это был собственный татарский наш стиль, а вот Кремль построили итальянцы в стиле итальянцев, а вокруг была татарщина, татарщина, татарщина, родная и непостижимая. И даже Кремль с возрастом приобрел татарский цвет. Вот Псков у нас истинно был норманнский город…

Не отказываю себе в удовольствии процитировать здесь свои стихи о них, о Санкт-Петербурге и о Москве.

Петербург

Меня привлекают твои наводнения,

Гнилые мосты твои, о Петербург!

И в классе придворном нагорного пения

Меня обучал о тебе Демиург…

Михайловский замок. Могучее мясо.

Затянут у Павла на шее шарф.

С поганого неба, со злого Парнаса

Скрипучие всхлипы доносятся арф…

Бродил в Петропавловске я. Озирался.

Дождем как тишайший Кибальчич промок.

(А после с Перовской я рядом качался.

А раньше с царем Гриневицким я лег…)

Меня привлекают твои безобразия.

Текущий на Запад болотный дымок,

Россия горит — беззаветная Азия,

Худющий старик — благородный Восток

В чалме и халате глядит, улыбается,

И тянется ввысь он сигарной рукой

«Тук!»… легкий удар, то окно закрывается

— Что, Петр Алексеич, во казус какой!

В Европу окно, где де Сад с анархистами,

Старик-то захлопнул спокойно окно!

Мы будем отныне дружить с исламистами

А Питер взорвем, как в научном кино…

«Вам не скажу, мадам…»

Одна из каменных столиц,

Где площади без птиц,

Ни метра нет земли живой,

И демоны над головой

На зданиях сидят —

Таков наш мрачный град…

Ни метра нет земли живой —

Зовется всё это Москвой.

Свет Адский брызжет круглый год,

С хвостами весь народ.

Столицы мэр обличьем сер,

И инеем покрыт

Зловещий мрамор плит.

А под асфальтом, в темноте

Чудовищ яйца на хвосте

Рептилии несут.

Их размноженья зуд

В начале века одолел,

Но мэр их трогать не велел…

Изъеден, словно старый сыр,

Московский старый грунт,

Рептилий злых подземный мир

Готовит адский бунт,

Грядет восстание червей,

Чтоб свергнуть мир людей…

Живому быть опасно тут:

Того гляди, вас высосут,

Как муху пауки,

Через глаза, через белки.

Бригады бравых демонов

Оставят лишь остов…

Москва-река течет мертва.

Над ней ни чайка, ни сова

Не пролетит в ночи.

Давно мертвы ключи…

Про то, что льется тихо там,

Вам не скажу, мадам…

Разрешить важнейший конфликт русской истории необходимо. Триста лет идет война между Санкт-Петербургом и Россией, потому что Россия за Москвой. Но Москва — старая циничная калмычка. Нужна новая столица. Она разрешит конфликт Москвы и Санкт-Петербурга тем, что превратит оба города в музеи.

Столицу нужно построить заново, распланировав ее широко и удобно, где-нибудь в Омской области, где более или менее равны расстояния от Финского залива и от Тихого океана. Новая столица скрепит с Россией Сибирь, покажет зубы Китаю. Сегодня Россия скособочена в одну сторону, в сторону западных границ. Что Петербург, что Москва легкоуязвимы для вторгающегося с запада врага. Южная Сибирь — Омская область удалена от сильнейших возможных противников с запада на многие тысячи километров. С севера ее будет прикрывать Северная Сибирь, с юга расположен слабый Казахстан с 15 миллионами населения, треть которого — русские. В будущем следует договориться с Казахстаном о передаче нам исконно русских городов, ныне принадлежащих Казахстану.

Будут построены новые аэропорты и новые железные и автомобильные дороги — то есть сильнейшая инфраструктура. Освоение Восточной Сибири и Дальнего Востока пойдет вдруг резво и сильно. В новую столицу переедут министерства, и сотни тысяч обслуживающих министерства чиновников. Омская область — это не север! Город Омск расположен южнее Москвы. Там начинается Великая Степь. Ясно, что характер нового города на краю Великой Степи (весной степь синего цвета!) будет иным, чем характер калмыцкой Москвы, воздвигнутой в угро-финских лесах, и иной, чем характер Санкт-Петербурга, возникшего в болотах у селедочной Невы.

Это будет интересное историческое приключение. Город можно будет назвать НОВОРОССИЙСКОМ, отобрав название у порта на Черном море (а порту дадим какое-нибудь другое). И перед новою столицей померкнет старая Москва.