Когда Турецкий прощался с Огородниковым, тот неожиданно сунул в карман его кителя сложенный вчетверо листок бумаги и приложил к своим губам палец, выразительно поводив взглядом по кабинету. Александр Борисович не подал виду, что удивился, и уже на улице прочитал записку. Текст гласил, что Огородников хочет сообщить Турецкому что-то очень важное, поэтому просит прийти на тайное свидание. На листке было написано: «Совершенно секретно».

Турецкий уже перестал удивляться особенностям города Нефтегорска и его жителей. И, запомнив место встречи и время, бумажку порвал на мелкие клочки и развеял по ветру. Их тотчас присыпало снежной пылью.

Турецкий подошел к театральным афишам местного драмтеатра и стал внимательно их изучать, заинтригованно дожидаясь Огородникова. Просмотрев названия всех спектаклей во второй раз, он услышал за собой скрипучий стариковский голос:

– Вы, вероятно, приезжий, раз так увлеченно читаете эти афиши. Может быть, вы хотите посмотреть наш замечательный город?

Турецкий оглянулся, подумав про себя, что в этом удивительном городе экскурсоводы отлавливают одиноких приезжих прямо на улице, предлагая свои услуги. Высокий сутуловатый старик в огромной норвежской куртке ярко-синего цвета и в рыжей шапке из собачьего меха энергично подмигивал ему круглыми голубыми глазами. Турецкий не сразу узнал в этом странном человеке майора Огородникова. Во дает! Так он еще, как Шерлок Холмс, склонен к мистификациям и переодеванию! А загримирован как талантливо, словно воспользовался услугами театрального гримера. Не зря и свидание назначил у стен театра. Приглашение прогуляться по городу прозвучало таким безапелляционным тоном, что Турецкому ничего не оставалось, как последовать за мнимым экскурсоводом. Они прошли две улицы, свернули на третью и оказались у Музея истории нефтяных промыслов России. В вестибюле их встретила миловидная девушка, Оля Реброва, как представил ее майор, и пригласила проследовать за ними.

– А раздеваться? – крикнула им вслед сухонькая старушка, стоящая на страже порядка у входа на лестницу, неодобрительно проследив взглядом за двумя заснеженными фигурами, увлекаемыми Олей.

– Они со мной. Товарищи из мэрии, – не моргнув глазом соврала Оля.

Они послушно шли за девушкой, и Турецкий удивлялся безлюдности музея. Ни одного посетителя, впрочем, как и ни одного сотрудника музея, они не встретили. «Идеальное место для конспиративных встреч», – уважительно подумал Александр Борисович о шпионских штучках майора. Наконец зашли в небольшую комнату без таблички, и Оля, включив чайник и предложив наконец раздеться, сказала, мило улыбаясь:

– Это мой кабинет, пользуйтесь сколько нужно. А я буду в отделе запасников, – и вышла, прикрыв за собой дверь.

– Ваша красавица? – поинтересовался Турецкий.

– Моя, – с гордостью произнес Огородников, вешая куртку на стул и аккуратно отвязывая накладную бороду. – Фу, прямо взопрел весь! Жарко…

– Безлюдное местечко, – одобрил место встречи Турецкий.

– Я его давно облюбовал. Оля помогла. Здесь не прослушивают, легко от слежки уйти. Кто попрется в место, где негде спрятаться? Все на виду. Видели, даже в залах народа нет – так их интересует нефть России! Правда, школьников иногда привозят на экскурсии. Или зарубежные делегации интересуются. Но это так редко бывает, прямо праздник для работников музея. Они тогда включают все действующие модели нефтескважин – от самых первых до суперсовременных. Мальчишек за уши не оттянуть. И иностранцы балдеют.

– Вы говорите, здесь не прослушивают? – Турецкий решил немного охладить пыл коллеги, который, похоже, действительно почувствовал себя экскурсоводом. – Значит, в других местах прослушивают?

– Яснее ясного! Я сразу понял, что ваша группа попала под колпак, причем с момента приезда. Так что вы не рассчитывайте, что ваши обсуждения дела в гостинице не доходят до ушей нашей прокуратуры. А может, и не только ее. Вы потом сами увидите, как быстро в прокуратуре станут известными все ваши шаги и даже намерения по следствию. А уж за вами, Александр Борисович, и вовсе слежка ведется.

– Знаю, – хитро усмехнулся Турецкий. – Но пока мне скрывать от них особо нечего. Ну рассказывайте, какие тайны испанского двора вы собираетесь мне раскрыть, господин детектив.

Огородников самодовольно ухмыльнулся, приосанился и приступил к докладу:

– Вы правы были, когда предположили, что я знаю многое, скрываемое нашей прокуратурой. С полной ответственностью утверждаю, что Груздева, Жбанова и патологоанатома Славского ликвидировала бандитская группа известного местного авторитета Дмитрия Дунаева по кличке Дима Большой.

– Как вы на них вышли?

– Работа с агентурой. Кстати, насчет отпечатков протекторов от колес грузовика на месте наезда на Славского вы были правы. Их можно было найти по той схеме, которую вы описали нашему прокурору. Только закавыка есть: сами колеса сгорели на костре, а грузовик находится на кладбище разбитых машин, в соседней области. А без резины он уже не улика.

– Это когда же успели? – удивился Турецкий.

– Так ведь бандиты! Они следы сразу заметают. Есть среди них один умелец, Сенька Пузырь. Его отправили «в командировку» на свалку разбитых машин, он откопал один грузовик, на колеса поставил, пригнал. Но в день наезда за рулем был другой, Леха Шумахер. Он свое дело сделал, а грузовик Сенька Пузырь сразу же отогнал на прежнее место. Резину снял и там же на месте сжег.

– А сторож что? Там хоть сторож-то имеется?

– Естественно, алкаш один, Коля Барабанов. Только его здорово накачали алкоголем. Так что он проспал беспробудным сном все самое интересное. Очнулся только утром. И о том, что происходило в это время на вверенной ему территории, он ни сном, как говорится, ни духом. Наш следователь с ним беседовал. Так он твердит, что честно выполняет свои обязанности – сторожит всю эту разбитую рухлядь. Ну приходят к нему дружбаны выпить или автолюбители порыться на свалке, запчасть какую-нибудь подыскать. Расплачиваются горячительным, иногда жратвы приносят, закусить. Как раз в этот день забредали и дружбаны, и трое автолюбителей – все в разное время. С одним он даже выпил, но, поскольку это было уже пятое возлияние, он отключился. Утром проснулся – все в порядке, не в худшем виде, говорит – бывало и похуже. Голова на месте, только тяжелая, как после многодневной попойки. Думаем, ему малость подсыпали чего-то в пойло, чтобы спал покрепче и подольше. Клянется, невзирая на больную голову, долг свой исполнил, всю территорию обошел с ревизией, и только одно его озадачило – на задворках горелая резина дотлевала. Он решил, что бомжи вперлись, воспользовались его отключкой и грелись у костра.

– А найти этих Пузыря и Шумахера можно?

– Агентура сообщила, что Пузырь после успешно проведенной операции уехал в Белоруссию к какой-то зазнобе. А Шумахер испарился. Никто его не видел. Затаились оба. Я дал ориентировку, появятся – мои люди сообщат.