Все дело в широте кругозора. Теперь их кругозор оказался ограничен крысиной дырой в Колумбии.

Они вспоминали и разные места за городом. Мысленно вернулись во все свои отпуска.

Грубо срубленный домик в Йосемитском национальном парке, куда они отправились, когда еще просто встречались, но уже «положили друг на друга глаз». Мотель на побережье, окна которого выходили на самый белый в мире песок. До ужаса дорогой, но такой милый экстравагантный «Георг V» в Париже: в этот отель они вознеслись, как на небеса, в свой медовый месяц.

Попытались воспроизвести в памяти самые яркие застолья – разнообразие закусок, обилие порций, сладость десерта.

Вспомнили свое знакомство – как судьба свела двух усталых командированных у одного выхода в аэропорту. Рассуждали, каковы были их шансы вот так столкнуться, а затем влюбиться и вступить в брак.

Они делали все, чтобы скоротать время.

Говорили о прошлом, чтобы не думать о будущем. Во всем происходящем было что-то абсолютно нереальное. Какой абсурд! Неужели это правда? Их похитили? Сейчас кто-нибудь крикнет «Стоп!», и все прекратится. Это должно произойти, потому что иначе быть не может.

Поэтому лучше всего говорить о прошлом.

* * *

Кажется, на четвертый день плена – точнее сосчитать было трудно – Джоанна сказала:

– Как ты считаешь, почему нам приказали не подходить к окнам?

Пол постепенно скатывался к полному равнодушию и в ответ едва пожал плечами.

– Потому что мы в таком месте, где нас могут увидеть, – ответила на собственный вопрос жена. – Значит, мы все еще в Боготе.

– Отлично.

– И окна выходят прямо на улицу.

Пол боялся, что такие разговоры могут завести не туда, куда следует. Он заметил, какой у Джоанны вид, – вид «меня-так-просто-не-возьмешь». Такой решительный вид она имеет, когда намерена выступить против превосходящих сил противника, который не признает нормальных человеческих отношений. Такой вид был у нее, когда – хоть пожар, хоть потоп! – она во что бы то ни стало решила заиметь ребенка.

– На окнах всего лишь доски, – продолжала Джоанна. – Мы можем их оторвать.

– Чем?

– Не знаю. Руками.

– Не уверен, что мы должны это делать.

– Вот как? А что мы должны делать? Сидеть на заднице и ждать?

Да, именно так он и думал. До сих пор им ничего не сообщили – почему они здесь, что им уготовано. Сказано было только одно – не приближаться к окнам.

– Стой у двери и слушай, – попросила Джоанна. – Если услышишь, что они идут, я тут же все брошу.

Настал момент, когда ему следовало вызваться самому заняться досками либо сказать «нет», мол, это слишком опасно – будем тихо сидеть и ждать, чем все кончится.

Ладно, можно попробовать. Доски, судя по всему, неплохо прибиты. Он тряхнет посильнее, и, если ничего не получится, это охладит Джоанну. Она вернется на свой матрац, и можно будет продолжить вспоминать былые времена.

– Дай-ка я, – предложил он.

Жена заняла пост у двери. Пол потянул на себя ставни и обнаружил за ними две толстые доски. Ему показалось, что из-за них доносится слабый шум транспорта.

Одну из досок удалось ухватить за край. Пол поднажал.

Дерево слегка подалось.

Поколебалось, прежде чем вернуться на прежнее место. Джоанна это тоже заметила.

– Я тебе говорила, – прошептала она.

Пол сделал новый, более мощный рывок. Доска подалась сильнее. Он оттянул ее на добрые полдюйма.

Да, снаружи определенно слышался шум машин. И достаточно постоянный. Они, должно быть, находились неподалеку от оживленной улицы. Где-то рядом люди жили совершенно обычной жизнью – ходили за покупками, ели, отправлялись на работу, – и все это в пределах слышимости двух похищенных американцев.

Пол вдохнул струйку сладко пахнущего воздуха и с удвоенной энергией возобновил усилия. Он выработал определенный ритм: тянул, отдыхал, тянул, отдыхал. И мало-помалу дерево подалось; теперь он мог видеть серо-голубую плитку – что это, двор?

Джоанна скрючилась у двери – сплошной сгусток нервов – и взглядом подбадривала его.

Внезапно доска треснула и переломилась пополам. Звук был точно ружейный выстрел, даже громче. Пол остался с обломком доски в руках и ждал, что в комнату ворвется вооруженный охранник.

Джоанна замерла, но не оторвала уха от двери. Пол затаил дыхание и ждал.

Прошла целая вечность. Жена помотала головой – ничего.

Только теперь Пол вобрал в себя воздух.

И впервые по-настоящему выглянул из окна.

Да, это точно был двор, окруженный стеной, на которой стояли кривобокие горшки с кактусами. В центре двора находился деревянный стол, без единого стула. Было и еще кое-что – выход; простые деревянные ворота, которые вели наружу. Пол уставился на них. От ворот на него смотрела девочка в школьной форме.

Он едва сдержался, чтобы не крикнуть: «На помощь!»

Не стоило. Они находились в обыкновенной комнате; окно два на два, доска оторвана. Кому придет в голову, что их держат тут взаперти?

Пол заговорил, не оборачиваясь, – он боялся, что если отведет от девочки взгляд, та исчезнет. Как мираж или приятное сновидение.

– Тут кое-кто есть.

Джоанна немедленно покинула свой пост и подбежала к окну.

Несколько мгновений все трое смотрели друг на друга, словно играли в гляделки «кто первый моргнет». Девочке было лет одиннадцать-двенадцать. Она прижимала к себе явно тяжелые для нее учебники и не сводила взгляда с двух доведенных до отчаяния американцев.

– Hola, – сказала ей Джоанна полушепотом.

Девочка не ответила.

– Hola, – повторила Джоанна, просунула руку в окно и махнула, словно не приглашенная на танец девушка, которая в отчаянии хочет привлечь к себе внимание кавалеров, но так и продолжает подпирать стенку танцзала. А девочка продолжала таращиться на них без всякой реакции.

Это необыкновенно нервировало. В ее лице они могли обрести спасение, вот только на этом лице полностью отсутствовало всякое выражение.

Пол старательно копался в мозгу, пытаясь вспомнить, как будет по-испански «помоги». Может быть, «помоги» понятно на всех языках? Может быть, девочка изучает в школе английский? Чем черт не шутит.

– Помоги!

Пол не узнал собственного голоса. Он звучал визгливо и безнадежно.

– Помоги! – снова сказал он. – Пожалуйста… помоги нам.

Девочка подняла голову и отступила на шаг.