Время шло. Даже с той силой, что пульсировала в голове матушки, это был мучительный, тяжкий труд вроде вдевания нитки в иголку при лунном свете. Но в конце концов на ладони старой ведьмы оказалась горсть серебра. В том неспешном, тяжеловесном мире, в котором она пребывала, матушка подняла моток нитей и медленно кинула в сторону Эск. Он превратился в облачко, закружился, как в водовороте, и исчез.

Внимание матушки привлек резкий щебечущий звук и мелькающие на границе видимости тени. Что ж, рано или поздно это случается с каждым. Они пришли, притянутые, как обычно, разрядами магии. Нужно просто научиться не обращать на них внимания.

* * *

Матушка проснулась, почувствовав, как в глаза ей врезается яркий солнечный свет. Она сидела, привалившись к двери, и ее тело ныло так, будто у него началась зубная боль.

Не глядя, она протянула руку, нащупала край умывального столика и, подтянувшись, приняла нормальное сидячее положение. Ее не особенно удивило то, что кувшин и тазик выглядят точно так же, как всегда. По правде говоря, чистое любопытство заставило ее позабыть о боли и бросить быстрый взгляд под кровать, чтобы убедиться, что да, все обстоит как обычно.

Орел по-прежнему сидел нахохлившись на столбике кровати. На самой кровати спала Эск, и матушка увидела, что это настоящий сон, а не неподвижность пустого тела.

Осталось надеяться, что Эск сумеет побороть неодолимое желание бросаться на кроликов.

Матушка снесла несопротивляющуюся птицу вниз и выпустила ее во дворе у задней двери. Орел тяжело взлетел на ближайшее дерево и устроился там отдыхать. Его предследовало ощущение, что ему стоит на кого-то обидеться, но он, хоть убей, не мог вспомнить, за что именно.

* * *

Эск открыла глаза и очень долго смотрела на потолок. За эти месяцы она познакомилась с каждым выступом, с каждой трещинкой, образующими на штукатурке фантастический, перевернутый вверх ногами пейзаж, в котором она поселила одной ей известную и живущую по сложным законам цивилизацию.

В ее голове кипели мысли. Она выпростала из-под покрывала руку и посмотрела на нее, гадая, куда подевались перья. Все это было очень странно.

Она сбросила одеяло, спустила ноги с кровати, расправила в потоке воздуха крылья и скользнула в мир…

Стук тела, упавшего на пол спальни, заставил матушку поспешно взбежать по ступенькам. Она заключила пораженную ужасом девочку в объятия, крепко прижала к себе и начала раскачиваться взад и вперед, издавая бессмысленные утешающие звуки. Эск подняла искаженное страхом лицо.

— Я чувствовала, как исчезаю!

— Да, да. Теперь лучше, — пробормотала матушка.

— Ты не понимаешь. Я даже не могла вспомнить свое имя! — вскрикнула Эск.

— Но сейчас-то ты его помнишь. Эск помедлила, проверяя.

— Да, — кивнула она. — Конечно. Сейчас помню.

— Так что ничего плохого не случилось.

— Но…

Матушка вздохнула.

— Ты кое-чему научилась, — сказала она и решила для верности придать голосу некую строгость. — Говорят, малое знание может причинить немало бед, но оно и вполовину не так опасно, как дремучее невежество.

— Но что случилось?

— Тебе показалось, что Заимствования недостаточно. Ты решила похитить чужое тело. Однако ты должна знать, что тело похоже.., похоже на формочку для желе. Оно заставляет то, что в нем содержится, принимать определенную форму, понятно? Ты не можешь оставаться в теле орла и сохранять сознание девочки. Во всяком случае, ты не можешь оставаться там долго.

— Я стала орлом?

— Да.

— И перестала быть собой?

Матушка задумалась. Ей всегда приходилось делать паузу, когда разговор с Эск выходил за пределы возможностей словарного запаса обыкновенного человека.

— Нет, не перестала, — ответила она наконец. — Не в том смысле, какой ты имеешь в виду. Ты просто стала орлом, которому иногда снятся странные сны. Тебе снится, как ты летаешь, а ему — как он ходит и разговаривает.

— Уф-ф.

— Но теперь все закончилось, — продолжала матушка, одаривая девочку скупой улыбкой. — К тебе снова вернулось твое истинное я, а орел получил обратно свое сознание. Он сидит на большой березе рядом с туалетом, и мне хотелось бы, чтобы ты вынесла ему что-нибудь поесть.

Эск заглянула куда-то за матушкину голову и самым обычным голосом сообщила:

— Там были какие-то необычные существа.

На лице старой ведьмы проступило явное изумление. Эск смешалась, испугавшись, что ляпнула что-то не то.

— Какие существа? — резко спросила матушка.

— Такие большие, самые разные. Они сидели вокруг.

— Там было темно? Ну эти Твари — они скрывались в темноте?

— По-моему, я видела там звезды. Матушка?

Матушка Ветровоск неотрывно смотрела на стену.

— Матушка? — повторила Эск.

— М-м? Да? О-о, — матушка встряхнулась. — Да. Понятно. А теперь я хотела бы, чтобы ты спустилась, взяла кусок ветчины из кладовой и вынесла орлу. Ясно? И неплохо было бы поблагодарить его. Кто знает…

Когда Эск вернулась, старая ведьма намазывала хлеб маслом. Эск подтянула к столу табурет, но матушка махнула на нее ножом.

— Не спеши. Встань. Повернись ко мне.

Озадаченная, Эск повиновалась. Матушка воткнула нож в разделочную доску и покачала головой.

— Чтоб им пусто было, — пожаловалась она окружающему миру. — Понятия не имею, как это делается. Насколько я знаю волшебников, у них на такой случай должна иметься определенная церемония, вечно они все усложняют…

— Что ты хочешь этим сказать? Матушка, не обращая на нее внимания, заковыляла в темный угол рядом с кухонным шкафом.

— Может быть, тебе следует опустить одну ногу в ведро с холодной овсянкой и надеть одну перчатку, — продолжала она. — Я не хотела этого делать, но Они меня вынуждают.

— О чем ты говоришь, матушка?

Старая ведьма выхватила из теней посох и неопределенно махнула им в сторону Эск.

— Вот. Он твой. Возьми его. Надеюсь, я сделала все как надо.

На самом деле вручение посоха начинающему волшебнику — обычно очень внушительная церемония, в особенности если посох был унаследован от старшего мага. Согласно древним законам, ученик проходит долгое и устрашающее испытание с участием масок, капюшонов, мечей и страшных клятв, в которых говорится о вырезании языка, вырывании внутренностей дикими птицами, развеивании праха по семи ветрам и тому подобном. После нескольких часов такого времяпрепровождения ученик допускается в братство Мудрых и Просвещенных.

Также на этой церемонии толкается длинная речь. По чистой случайности матушка изложила ее суть в двух словах.