– А вы почему не танцуете? Я видел, вас приглашали. – Он говорил непринужденно.

– Нет настроения, – каким-то не своим, севшим голосом ответила Вера, – да и неинтересно мне.

– Давайте все же потанцуем, – мягко предложил Степан, когда оркестр заиграл плавное танго. – Это не помешает нам поговорить. Мне вот интересно узнать – почему такой симпатичной девушке не хочется повеселиться?

В его голосе Вера почувствовала искреннюю теплоту и, молча выражая согласие, протянула руку. Танцуя, познакомились, обменялись короткими репликами. Инстинктивно ощущая родственность душ, без лишних слов наслаждались обществом друг друга. Вопреки заявлению Лиды Степан вел Веру легко, свободно, не стремился грубо ухаживать, как другие. А ей... ей с ним так хорошо, что порой кажется – сон это все...

– Все-таки, Верочка: почему вам неинтересно на вечере? Вы ведь так и не открыли мне свою тайну, – шутливо напомнил он.

– А это вовсе не – секрет, – не принимая шутки, серьезно ответила Вера. – Просто здесь нет человека, с которым мне интересно.

– Но вы все же пришли без него?

– Только потому, что сегодня моя младшая сестра получила аттестат. Между прочим, из ваших рук. Вон как ей весело здесь! – указала она на Варьку, хохотавшую в кругу сверстников.

– Очень жаль, что вам, Верочка невесело. – Степан не стал уточнять ее обстоятельств. – Но ведь сердце красавиц склонно к переменам, – улыбнулся он ей как-то особенно дружески. – Я пробуду здесь дней десять, – надеюсь, мы еще встретимся. Если не помешают люди, которые вам интересны. Мне этого очень хочется, Верочка! Говорю серьезно. – Он проводил ее до места и с нежностью пожал руку.

Вера, испытывая одновременно сожаление и чувство облегчения, осталась стоять, рассеянно глядя ему вслед.

Вера Петровна откинулась навзничь на подушку, чтобы унять сердцебиение. Ох эти решившие ее судьбу дни молодости – и сладкие и страшные... Ведь надо же такому случиться, что Ваню именно тогда на учебу вызвали в обком! Будь он с ней – не дал бы всему этому произойти... Вот она дома, в родной деревне... Отбивается от агрессивно наступающей тети Дуси.

– Ты что же это творишь, Вера?! Просто тебя не узнаю! Ты же не Варька-сорвиголова? У тебя же совесть есть! – Перевела дыхание и сердито продолжала: – Как ты можешь бегать на свидания к этому приезжему молодцу, словно вертихвостка? А что как Ваня узнает? Всему конец!

– Дусечка, родная! – умоляюще простонала Вера. – Мне и так тяжело, а ты еще добавляешь! Неужели не видишь, что сейчас вся жизнь моя решается?

– Чего здесь решать, когда у вас с Иваном все решено! – Тетя Дуся аж задохнулась от возмущения. – Ты что же – предать его собралась? Чем он тебе плох?

– Нe понимаешь ты мою душу, мою сердечную тоску! А ведь ты у меня единственно близкий человек! – с горьким упреком, со страданием отбивалась Вера. – Ваня – не тот мужчина, для кого я создана, кто люб моему сердцу! Поняла я это, только встретив Степана. Сама себя не знала... – Она с отчаянием смотрела на тетку, борясь с подступающими слезами. – Ваня хороший... очень! Он свой, понятный, родной... Люблю его, но не так... не по-настоящему! Мне с ним и хорошо, но только телом, не душой! Моя душа не ему принадлежит. Ведь сердцу не прикажешь!

Евдокия Митрофановна не приняла ее доводов. Укоризненно покачала головой, подбоченилась, изрекла сурово:

– Будь на твоем месте Варька – просто ей велела бы: выкинь дурь из головы! А то взяла бы вожжи и отходила по мягкому месту... – Глубоко вздохнула и ожесточенно признала: – Но ты, Вера, девка серьезная, говоришь не сгоряча. Потому я просто теряюсь: как вправить тебе мозги-то?

Она умолкла на мгновение и сменила тон, заговорив задушевно, проникновенно.

– Разве как баба я тебя не понимаю? Красивый мужик Степан – ну прямо прынц! Но ведь с лица воду не пить! Чужой он нам, из другого мира! А как разлюбит, бросит? Ты что же, хочешь жизнь себе поломать? – снова горестно всплеснула она руками, впадая в отчаяние. – Ваня же свой, надежный. Можно ли такого мужика менять на проезжего гусара?! Опомнись, Веруся!

Глаза у Веры вновь наполнились слезами, – жалко и себя, и любимую тетку... Она туманно представляет будущее со Степаном, страдает, что рушатся их с Ваней планы. Сама не знает, что скажет ему, когда он приедет... Но собралась она с духом, осушила слезы, заявила твердо:

– Сердцу не прикажешь, родная. А Степа у меня здесь, – положила она руку на грудь. – Он – моя судьба!

– Ты же его совсем не знаешь! – не сдавалась тетка. – Ну как ты можешь ему довериться?

– Да любит он меня! Вижу ведь, не слепая! Мы созданы друг для друга! – Счастливая улыбка осветила ее лицо.

– Это деревенская-то девчонка и городской ученый человек – пара? Ты в своем уме-то?

– А он говорит, претят ему ученые мадам и разные авантюристки, которые ему проходу не дают. Ничего не умеют, все о высоких материях и чувствах, а поесть не приготовят... – Вера перевела дыхание и победно взглянула на тетю Дусю. – Степа говорит – всегда представлял свою девушку такой, как я. Как меня увидел – показалось даже, что раньше знал!

– Ну что ж, Веруся, может, и взаправду он, твоя судьба! – призадумавшись, сложила оружие Евдокия Митрофановна. – Да поможет тебе Бог!

Приняв окончательное решение, Вера успокоилась: теперь легче; скоро придет Степа, они обо всем поговорят. Ведь так многого она о нем еще не знает – даже отчества и фамилии... А ведь кажется, что дороже его у нее нет никого на свете!

Она все выглядывала в окошко. Завидев дымок сигареты, – Степан ожидает ее, стоит на их месте под деревом, – Вера радостно выбежала из дома и повисла у него на шее. Он нежно ее обнял и, целуя, посетовал:

– До чего быстро пролетела неделя! Мы так мало успели сказать друг другу! – Взял ее за руки и, с любовью глядя в глаза, признался: – Ты мне нужна, Веруся! Работать не могу, все думаю о тебе. Нельзя нам разлучаться! Мысль, что ты можешь вернуться к Ивану, сводит меня с ума! – И пылко обвил руками ее талию, покрывая лицо поцелуями. – Давай уедем вместе со мной! Бросай все к черту! Проживем как-нибудь...

Вера приникла к нему всем телом – как она любит его, каждой своей клеточкой... Счастливая, что ее сказочный герой любит ее и зовет с собой, она все же спустилась с небес на землю. Серьезная, ответственная натура, совесть взяли верх.

– Степочка, дорогой, я бы с радостью! Но ты пойми меня: не могу я уехать, не поговорив с Ваней. Не заслужил он этого! Такой был со мной хороший, а я с ним поступлю... Ну... Ведь он ни о чем не подозревает! Ты сам меня уважать не будешь! Да и я себе этого не прощу! – Вера взяла его большую руку в свои, ласково прижалась губами, шептала умоляюще: – Ты мой самый любимый, родной!.. Приеду к тебе сразу, как с ним поговорю... Ваня любит меня... простит!.. – Отпустила его руку; голос ее окреп. – Нам и жить-то пока негде – сам говорил – у вас всего одна комната. Мама болеет, ее еще уломать надо. Давай мы потерпим немножко, а?