Но на второй день какая-то группа участников этих событий потребовала идти к зданию милиции – это примерно полкилометра от здания горкома, чтобы освободить рабочих, задержанных ночью. Задержанных рабочих там уже не было, но погром все равно начался.

В Москве о событиях в Новочеркасске узнали достаточно быстро. Уже к вечеру приехали первые представители с четкой инструкцией: попытаться договориться, но ни в коем случае не обещать снижения цен. К тому времени в здании заводоуправления бунтовщики блокировали Басова, первого секретаря обкома, и первая задача, которая была поставлена перед стянутыми в город военными, была не разогнать толпу, а освободить Басова. Военный спецназ должен был проникнуть на территорию и вывести секретаря обкома, что в конце концов он и сделал. У остальных военных были холостые патроны, им нужно было просто отвлечь внимание толпы. Толпа же восприняла это как слабость режима. Выглядело это действительно странно: сначала солдаты наступали, потом отошли. На самом деле это было прикрытие операции по вызволению Басова из плена.

Действительно, до сих пор точно неизвестно, кто начал стрелять в толпу, которая шла с портретами Ленина. Официальная версия гласит, что сначала некий солдат, на которого напали бунтовщики, выстрелил для самозащиты. Но некоторые очевидцы утверждали, что стреляли не перекрывшие площадь военные: выстрелы раздались с крыш, а перед этим солдатам было приказано отступить от толпы восставших. Есть несколько версий событий, но даже Главная военная прокуратура, которая в 1990 году проводила расследование, так и не добралась до истины.

Есть еще легенда, что командовавший генерал Шапошников отказался выполнять приказ. Однако это действительно не больше чем легенда. Генерал Шапошников – человек, безусловно, достойный. В 1966 году он был уволен в запас с должности первого заместителя командующего округа. В 1967 году у него были изъяты некие бумаги. По заключению следствия, он в июле 1962 года изготовил и хранил в своей квартире анонимное письмо, в котором содержалось осуждение новочеркасского расстрела и говорилось о необходимости создать политическую организацию, именуемую Рабочей партией большевиков. Но не более. Если бы он действительно отказался выполнять приказ в 1962 году, то до 1967 года он бы просто не дожил и тем более не сохранил бы свой высокий пост.

Впрочем, вокруг Новочеркасска, как и вокруг любого одиозного события, мифов больше, чем реальности.

По легендам, к примеру, бунтующие сорвали со стены портрет Ленина и забрали с собой, поскольку Ленин, конечно, был бы на стороне восставших. Еще есть миф, что со всего горкома собрали портреты Хрущева и разожгли костер. Еще по одному мифу, на том месте, где висел портрет Хрущева, нарисовали дохлую кошку и подписали: «При Ленине жила, при Сталине сохла, при Хрущеве сдохла».

Власти в Москве бунта в Новочеркасске испугались очень сильно. Есть сводка так называемых «враждебных антисоветских» проявлений, из которых ясно, что по всей стране было недовольство по поводу повышения цен. Новочеркасск для партийной верхушки послужил сигналом, что волнения могут произойти где угодно.

При этом все руководство Советского Союза, в том числе и лично Хрущев, понимали, что цены повышать действительно необходимо – надо было спасать остатки экономической организации страны. Политика подкупа народа, проводимая впоследствии Брежневым, стала фактически результатом страха властей перед новочеркасскими событиями. Сейчас в таком контексте эти события никто не хочет рассматривать, но нетрудно сказать, что бы было с экономикой и с тем же снабжением населения, если бы не повысили цены. Всем известно, чем закончил Брежнев со своими нефтяными долларами – экономика рухнула окончательно.

Хрущев был хозяйственник, он это понимал. Этим и объясняется жесткость его позиции. Для него это было принципиальное решение, и он прекрасно знал, на что он идет. Нельзя сказать, что в новочеркасских событиях были на одной стороне все плохие, а на другой – все хорошие. И плохие, и хорошие, как всегда это бывает, были по обе стороны баррикад и примерно в одинаковых пропорциях. А потом уже победители решили, где были все хорошие, а где оказались все плохие.

Хрущев жестко несколько раз говорил: «Что хотите делайте, но вот этого не обещайте – что цены вернем назад. Вот этого не обещайте». В Новочеркасск он отправил решать проблему Микояна и Козлова. Жесткого и трусливого Козлова, как охарактеризовал того Шелепин в своих мемуарах, и Микояна – человека гибкого, лучшего кремлевского переговорщика. Судя по такому выбору, Хрущев тогда еще не был уверен, в какую сторону будут развиваться события.

После разгрома восстания был проведен открытый судебный процесс, по результатам которого сто пять человек было осуждено и семеро расстреляно. Ситуация выглядела очень интересно и с современной точки зрения даже бредово – все произошедшее тщательно скрывалось в масштабах страны, но внутри Новочеркасска все было открыто. Там скрыть было невозможно: ту же кровь с асфальта еще долго смывали, поэтому нужна была не только устрашающая акция, а надо было продемонстрировать единство партии и народа, которого уже не было.

Вот почему Солженицын назвал это поворотным моментом истории. Выступления и забастовки в СССР были не первый раз, но зато впервые власть в лице своих высших представителей, то есть Микояна и Козлова – членов Президиума ЦК КПСС, присутствовала при подавлении публичного недовольства рабочих. Других таких случаев не было.

Поэтому не важно, приказывал ли Хрущев лично расстреливать демонстрацию и разрешал ли он применять оружие. Есть его фраза о новочеркасских событиях: «Все правильно сделали». А значит, он несет стопроцентную ответственность за все произошедшее.

Историю с Новочеркасском потом изо всех сил пытались замолчать, хотя до этого, наоборот, использовалась практика публичного запугивания. О процессах в Александрове и Муроме – это 1961-й год – открыто публиковала сообщения областная печать. Но еще тогда стало ясно, что это неудачный вариант, ведь события в Александрове стали именно ответом и продолжением событий в Муроме. Поэтому власти очень боялись продолжения новочеркасского бунта. Повышением цен была недовольна вся страна, и известия о восстании и его кровавом подавлении могли вызвать цепную реакцию. А так и начинаются революции. В то время во главе страны было еще достаточно людей, которые помнили 1917 год и понимали, что происходит и во что это может вылиться.

Кроме того, Хрущев потребовал сделать все, чтобы информация о трагедии не просочилась на Запад. Упоминать об этом запрещалось под страхом расстрела. В городе работали пять радиолокационных установок, которые создавали помехи и мешали радиолюбителям выйти в эфир и рассказать о трагедии. Оперативники в штатском внимательно прочитывали каждое письмо.

Но на международном уровне попытка скрыть произошедшее очень быстро провалилась. Первыми о событиях в Новочеркасске написали французы, а потом об этом шумели уже все СМИ Европы. Вскоре после этих событий была написана статья Бойтера «Когда перекипает котел».

По репутации Хрущева был нанесен сокрушительный удар в глазах мировой общественности. Но что еще более важно, его авторитет был сильно подорван в глазах членов высшего партийного аппарата, которые поняли, что теряют контроль над страной[10].