Панда приехала ко мне на Новый год из города, где зима самая что ни на есть настоящая, где лица идущих навстречу чаще угрюмые. Не потому, что выборы прошли нечестно, а потому… что солнца мало.

Панда оставляет в уходящем году безответную привязанность, часть невоплотившихся планов, боли в спине и, как всегда, забирает с собой пригоршню веры, воспоминаний и любви. Неважно, какая эта любовь и кому она адресована. Главное, что любишь, – сердце бьется, значит, живой. Значит, живу.

«За это чувство хочется только благодарить. Прямо словами из одного русского фильма: “Спасибо, что живой”. И неважно, продолжается ли эта история. Само чувство во мне, мое, и я так злюсь, когда кто-то называет любовь “настоящей”. И еще с таким умным видом, мол, настоящая любовь – это… Откуда, черт возьми, тебе знать, настоящая чья-то любовь или нет? Да и что это за глупость – “настоящая”? А какая еще может быть? Ненастоящей не бывает. Бывает не любовь».

Она сидит в желтой майке с надписью «Never say no to panda», улыбается мне своими зелеными глазами и ворчит на тему того, что я слишком часто недоволен тем, что имею. «Не пойму: то ли это исходит от того, что ты слишком требователен к себе, или же от того, что ты просто романтичный восточный прЫнц? Да-да, именно прЫнц, а не принц! Ты что-то стал часто жаловаться на то, что мало чего добился. Ну вот, ты похудел, кафе открыл, скоро в отпуск поедешь, все близкие живы-здоровы, собака есть.

Да, любимого человека рядом нет, но это ведь временно. Живи, дружи, пиши, путешествуй, пусть и в масштабах своего города, узнавай что-то новое, расслабь удавку на собственной шее и хватит хандрить. Хотя бы постарайся».

Я обещаю Панде исправиться в новом году и добавляю, что очень люблю ее. Она надевает шапку, берется за ботинки. «Ладно, хватит на сегодня морали. Пошли лопать сладкое и ни о чем не думать!» Я беру собой фотоаппарат. Надо бы сфотографировать Панду, как она уплетает вкусности. На память об этом годе.

До 31 декабря считаные дни, а мы еще даже елку не нарядили и с праздничным меню не определились. Понятно почему: год заканчивается, все потери теперь склоняются только в прошедшем времени, и так устало внутри, что не хочется ничего, кроме свободы.

Свободы наслаждаться настоящим – куском пирога перед сном, разноцветным светом гирлянд вокруг и скидками в магазинах, в которые так и не зайдешь.

Хочется хотя бы в эти праздники посмотреть на все со стороны, и на себя тоже, потом закрыть глаза и как следует выспаться, чтобы, проснувшись, подойти к столу, открыть бутылку шампанского и сказать непременно вслух: «Все будет!» Творожные лепешки

Праздники остались позади, суматоха сменилась тишиной, мы много спали и не меньше ели, теперь пора подумать и о том, что мы хотим получить от нового года. Я не люблю что-то планировать – зачем смешить Всевышнего?

Как говорят мудрые люди, все равно все будет, но немного позже. Однако в любом случае важно знать, к чему ты идешь. Это не планы. Это направление. Кто-то может его не одобрять, а кто-то завистливо им восхищаться – в любом случае за каждый свой выбор отвечать нам самим. Перед собой прежде всего.

Утренняя пробежка по набережной. Я, упакованный в синий «дутик», намереваюсь сжечь килограммы, набранные за минувшие праздники. Вроде получается. Я приветствую Босфор, взволнованный волнами и голодными чайками. Зимой море честное. Оно непричесанное, с растрепанными волнами, часто угрюмое. Нет, это не истинное лицо моря. Просто зимой море не приукрашено летними впечатлениями людей.

В детстве отец часто гулял со мной по линии зимнего моря. Мама, обматывая меня шерстяным шарфом, возмущалась, мол, застудишь ребенка, он только после болезни оправился. «Сдалось тебе это злое колючее море… Лучше в парк сходите». Мама не любила зиму, зимнее море и до сих пор называет его «колючим». Отец отвечал: «Пусть видит настоящее. Чтобы потом не страдал от иллюзий».

На берегу я собирал замерзшие ракушки, отогревал их в ладошках и как-то признался отцу, что летнее море люблю больше, чем зимнее. Я видел серо-зеленую красоту зимнего моря, но оно меня пугало гулким голосом и острыми волнами, брызги от которых оставляли темные «царапины» на моих светло-коричневых замшевых ботинках.

Отец выслушал мое признание и сказал: «Апельсин, все дело в ожиданиях. От них одни неприятности». Отец много летал над облаками и жил своей работой.

Согреваясь воспоминаниями, я спешу в ближайший супермаркет, надо забрать зелень у администратора овощного отдела Фарух-бея. Зимой зелень привозят в ограниченном количестве, поэтому лучше ее откладывать.

В свой новогодний приезд Панда привезла мне два килограмма творога, которого в Турции не найдешь. Половину я съел, из оставшегося решил приготовить творожные лепешки. Кстати, рецептом поделилась добродушная мамы Панды, которая заверила меня, что они получаются невероятно нежными и вполне себе диетическими, учитывая отсутствие в составе муки.

Для лепешек нам необходим творог средней жирности, сыр фета и зелень, самая разная. Лучше всего подойдут укроп, кинза и петрушка. Готовится все очень просто. Творог хорошенько смешиваем с фетой, добавляем мелко нарезанную зелень, перчим. С солью надо быть осторожным. Я не добавляю ее в лепешки – ведь и в сыре, и в зелени (да-да, как ни странно!) есть соль.

Руками формируем из получившейся массы лепешки и с обеих сторон обжариваем на растительном масле.

На завтрак, а особенно со сладким чаем – самое оно! Мысленно благодарю маму Панды. Готовлю лепешки уже второй раз, и они действительно ну очень вкусные.

…Я прохожу по раннему заснеженному утру, мои угги забыты в дачном шкафу, и вернуться туда пока не получается – дороги завалены снегом. Довольствуюсь тем, что на мне, и теми, кто со мной, – на данном этапе пути. Улицы пусты, губы обветрены, а кожа на руках – жесткая ткань.

Приближаюсь к дому и вдруг понимаю, какое же оно, мое счастье. Оно заключается в свободе, точнее, в свободном дыхании. Его мало кто понимает, его мало кто хотел разделить со мной, его можно даже назвать эгоистичным. Но зато оно мое. И меня радует, что внутри, да и снаружи тоже, я по-прежнему тот самый парень с периферийной улицы солнечного города, который не разучился любить бескорыстно, без надежды на ответ. Который отпускает, когда уходят, но все равно любит и не забывает. Который так и не стал, к счастью, таким, как все, хотя временами, признаюсь, мечтал об этом.

А еще я – счастлив. Честно. Совсем по-своему и чаще про себя.

Медовый салат

Я боюсь ожиданий. Своих и тех, что каким-либо образом связаны со мной. Не из-за того, что они накладывают на меня ответственность за свои поступки. Дело в том, что я не знаю ни одного ожидания, которое было бы в полной мере оправдано. Неважно, с кем оно связано – сыном, дочерью, другом или возлюбленным. Наши ожидания – это будущие разочарования. Полные или частичные – масштаб опять-таки не важен.

Намного мучительнее та мысль, что пульсирует в голове, когда смотришь на объект этих самых неоправданных ожиданий: «Как же ты мог, а?» или «Ну почему ты не смог, а?» Одновременно с этими изводящими вопросами приходит понимание, что не можешь в чем-либо упрекнуть человека и не можешь сделать все за него, – и становится еще больнее. И эта боль, как и разрушившееся ожидание, только твои, и теперь тебе одному с этим справляться.