Дерек идет по коридору прямо к нам. Ну конечно же он останавливается поболтать практически с каждым, кто его окликнет. Девчонки явно от него без ума, и неудивительно: такой блондин с модельной красоты лицом и мускулистым телом притягивает к себе весь женский пол в округе. Да и парни уважают Дерека — он один из лучших спортсменов школы. В десятом классе он отстаивал честь школы на чемпионате штата по теннису. В прошлом году, повредив плечо, Дерек решил, что больше не хочет играть в теннис, и записался в футбольную команду. К концу сезона его перевели в основной состав — и это ровным счетом никого не удивило.

Дерек останавливается рядом с Кендалл, но та отворачивается и делает вид, что что-то ищет у себя в шкафчике.

— Не верится, что ты все еще злишься, — говорит он.

Кендалл запихивает книги на полку.

— Я не злюсь. Можешь выбирать любой колледж, какой хочешь, Дерек. Тебе не нужно спрашивать у меня разрешения, чтобы поехать поступать на восток.

Он кладет руку на спину Кендалл и склоняется к ней.

— Почему ты не хочешь даже подумать о Лиге Плюща?

— Потому что ее университетов на Среднем Западе нет, — отвечает она. — Ты хочешь уехать из дома подальше. Отлично. Я не могу.

Кендалл не говорит остальное, но я знаю: она остается учиться в колледже недалеко от Фейерфилда, потому что у ее мамы в прошлом году обнаружили рак. Мама прошла несколько курсов химиотерапии, и врачи уверяют, что болезнь в ремиссии, но Кендалл все равно не хочет далеко от нее уезжать.

— Иными словами, если я уеду в колледж на восток, между нами все будет кончено? — спрашивает Дерек.

— Я не знаю.

Решаю вмешаться в разговор — просто чтобы вернуть их к реальности.

— Ребята, пар, которые после школы остаются вместе, меньше пяти процентов.

— Спасибо за поддержку, Никки, — язвительно отзывается Дерек.

— Просто посмотри в лицо реальности, Дерек, — говорю я. — Зачем обитать в мире иллюзий?

— Надеюсь, ты никогда не поедешь в «Диснейленд», — отвечает он. — А то еще расскажешь детишкам, что Микки Маус — никакой не Микки Маус, а всего лишь дядя в костюме.

— Как знать, — огрызаюсь я.

Кендалл вздыхает.

— Дерек, отцепись от Никки. Она просто пытается меня защитить.

Дерек разочарованно качает головой.

— Черт тебя возьми, Кендалл. Когда ты наконец поймешь, что от меня тебе незачем защищаться.

— Никки — моя лучшая подруга.

— А я вроде бы твой парень, нет?

Он разворачивается и уходит. На лице его застыли обида и горечь.

Кендалл утыкается лбом в дверцу шкафчика. Ей страшно. Она боится потерять мать, а теперь еще и Дерека. Я знаю, каково это, поэтому так и разговаривала с Дереком. Да, он может бросить Кендалл ради другой девушки. Или уехать куда-нибудь далеко, поступить в колледж и забыть, как сильно он ее любит. Или даже врет ей прямо сейчас — о том, что заботится о ней и она ему небезразлична. Такова жизнь. Возможно, Дерек думает, что он искренен в своих словах и поступках… но надолго ли?

— Он меня терпеть не может, — говорю я.

— Да нет, — Кендалл поворачивается ко мне. — Он думает, что ты слишком цинична.

Едва с ее губ слетает это слово — «цинична», — как я вдруг слышу до боли знакомый голос. Он говорит по-испански, и слова эхом отражаются от стен коридора. Марко. Когда-то само его звучание, глубокое, рокочущее, заставляло меня улыбаться от уха до уха. Теперь же — словно железом по стеклу провели.

Смотрю на Кендалл. Она сочувственно гладит меня по руке.

— Не обращай на него внимания, — советует она.

Конечно, я не стану обращать внимания на Марко, чем успешно и занималась последние два года. Не только он изменился до неузнаваемости — я тоже стала другой. Гляжу на его шкафчик у противоположной стены, делая вид, что чешу подбородок о плечо. Марко разговаривает с каким-то парнем, который отчего-то кажется мне знакомым…

Подождите-ка. Одну. Секунду. Да нет, быть не может. Это Луис Фуэнтес, тот самый парень, чью одежду я спрятала, когда была на свадьбе его брата два года назад. В последний раз, когда я его видела, он был абсолютно голым. Правда, это было так давно, что он, уверена, и не вспомнит меня. Хотя я его помню. Именно Луис напомнил мне, что я по-прежнему уязвима. В ночь нашей встречи я и стала циничной.

Снова перевожу на него глаза. О нет. Он смотрит прямо на меня.

НЕЗЕМНЫЕ ГЛАЗА. ВОЛНИСТЫЕ каштановые волосы. Самомнение с милю длиной. Да, она повзрослела, но та ее аура, аура «колючего ангелочка», никуда не делась.

Я узнал бы ее где угодно. Смог бы разглядеть даже в толпе, среди тысячи других. Девушку, которая отказывается от своего мексиканского происхождения. Девушку, которая танцует, как робот. Девушку, которая отшила меня в ту самую ночь.

— Это же Никки Круз, ¿verdad?[31] — спрашиваю я Марко. Мы с ним старые друзья по школе, и это вызывает у меня странное чувство — как будто я и не уезжал отсюда. Даже не подозревал, как сильно, оказывается, прикипел к Фейерфилду душой, хоть и жил в других местах шесть лет. Но сегодня рано утром пришел в школу, получил в администрации расписание и едва успел добраться до шкафчика, как меня окружила куча прежних друзей, тех, с которыми я когда-то здесь тусил.

Марко глядит на девушку. Кивает.

— Откуда ты знаешь Ник?

— Столкнулись пару лет назад на свадьбе у моего брата. — Я не собираюсь вдаваться в подробности, как она в ту ночь спрятала мою одежду и оставила голым разбираться с разъяренной девчонкой. Вместо этого спрашиваю: — ¿Cuál es su historia?[32]

— История ее очень проста: Никки — отвратительно богатая стерва с офигенно классным телом, просто созданным для траха, — цедит Марко. — Puta[33], в общем. Держи свою задницу подальше от этой сучки, если не хочешь съехать из-за нее с катушек.

Смотрю в ее сторону, и наши взгляды встречаются. Интересно, она меня помнит?

Пока Марко треплется с парнями, не свожу с Никки глаз. Она быстро отворачивается, говорит что-то стоящей рядом высокой блондинке. Потом откидывает волосы за спину, и обе девушки, не оглянувшись, скрываются в коридоре.

Первые два урока пролетают практически мгновенно: так круто снова видеть старых друзей, когда думал, что вы больше никогда не встретитесь! Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Марко одноклассники неинтересны, он предпочитает тусить с «большими людьми» за пределами школы. Ясно, что попусту трезвонить о своих противозаконных связях никто здесь не станет. Когда-то практически все наши соседи тем или иным образом имели дела с бандой. Кое-кто поступает так до сих пор.