если честно? Кстати, я ждал, чтоб ты голову подняла. Я тебя нынче уже видел.

— Не может быть! Где?

— Мимо проходил, когда ты да твоя подружка на афишу глазели.

— Я не заметила.

— Знаю. Ты как раз говорила: «Верно, стоящая вещь. Я б тоже посмотрела».

— Ну да, я бы не прочь.

— Тогда пойдем вместе.

— С вами?

— Ну да; а что такого?

— Я бы пошла, только как же ваша жена?

— Она не узнает.

— Соседи скажут.

— Не скажут; нас никто не увидит.

Джим говорил вполголоса; соседи определенно не могли его слышать.

— Встретимся возле театра, — продолжал Джим.

— Нет, нельзя мне с вами — вы женатый человек.

— Я ж тебя всего-навсего в театр приглашаю. А моя жена все равно не сможет пойти, даже если захочет — на ней дом и дети.

— Я бы с удовольствием посмотрела пьесу, — задумчиво повторила Лиза.

Они добрели до ее дома, и Джим сказал:

— Выходи нынче вечером — скажешь мне, пойдешь или не пойдешь. Хорошо, Лиза?

— Нет, вечером я не выйду.

— В этом никакого вреда. Я буду ждать.

— Что толку? Я ж сказала: не выйду.

— Послушай, Лиза, в следующую субботу последний спектакль. Я так и так собираюсь посмотреть. Если надумаешь, подходи к театру в полседьмого. Я буду ждать. Согласна?

— Нет, — твердо отвечала Лиза.

— Я буду очень ждать.

— Я не приду, очень вы будете ждать или не очень. — И с тем Лиза захлопнула за собой дверь.

Миссис Кемп еще не вернулась с дневных заработков, и Лиза стала готовить ужин. Скучно, подумала она, ужинать в одиночестве; поэтому, налив большую кружку чаю и капнув туда сгущенного молока, а также отрезав изрядный ломоть хлеба и намазав его маслом, Лиза вышла и уселась на крыльце. С верхнего этажа спустилась соседка; увидев Лизу, села рядом и завела разговор.

— Ой, миссис Стэнли, где это вы голову разбили? — спросила Лиза при виде повязки на соседкином лбу.

— Вчера вечером упала, — ответила миссис Стэнли и покраснела.

— Наверно, больно, да? Как же вас угораздило?

— Споткнулась об ведро для угля, и так летела, что любо-дорого.

— Бедняжка!

— По правде говоря, я вчера с мужем повздорила. Не очень-то приятно в таком признаваться, только ты ведь никому ни словечка, верно, Лиза?

— Буду нема как рыба! — воскликнула Лиза. — Только я не знала, что ваш муж дерется.

— Трезвый-то он смирнее ягненка. — Миссис Стэнли поспешила на защиту. — А как выпьет лишнего — сущий дьявол, прости, Господи. Всегда так — либо агнец, либо сатана.

— Вы вроде недолго женаты? — уточнила Лиза.

— Всего полтора года, а уже такое недостойное поведение — мне так доктор сказал. Видишь, Лиза, мне пришлось к доктору идти. Господи, сколько крови было! Прям по лицу текла, точно вода, как трубу прорвет. Ну и струхнул же мой благоверный! Я ему сказала: вот в полицию заявлю, будешь знать! Сижу на полу, кровища-то так и хлещет, точно из резаного поросенка, а я все ж кулак стиснула и говорю: как пить дать, в тюрьму тебя упеку! А он: Китти, не надо, пожалуйста; мне ж три месяца дадут. И правильно, говорю, и поделом. Встала и в больницу пошла. Только, видит Бог, не могу я на него в полицию заявить. Я ж знаю: он не хотел. Он, когда трезвый, смирней ягненка! — И миссис Стэнли изобразила улыбку любящей жены.

— Ну а потом? — спросила Лиза.

— Потом я пошла в больницу, а там доктор и говорит: бедняжка вы, бедняжка, говорит; по-моему, рана очень опасная. Нет, ты представь, такое слышать, когда я замужем-то всего полтора года! Я, стало быть, доктору все рассказала, а он мне этак в глаз смотрит и спрашивает: а скажите, говорит, миссис, вы сами-то пьете? А мне так обидно стало, я и отвечаю: я, отвечаю, доктор, сама не пью. Не стану говорить, будто я ни капли в рот не беру, нет, зачем же. Я люблю пиво, мне мой стакан пива каждый день вынь да положь, а как иначе? Сколько я работаю, надо ж мне подкрепляться. Но чтоб пить? Да трезвее меня женщины во всем Лондоне не сыщешь! Вот мой первый муж, тот капли в рот не брал. Это человек был, настоящий джентльмен. Настоящий джентльмен, говорю, даже по праздникам ни-ни…

Миссис Стэнли наступила на горло собственной песне и обратилась к Лизе:

— Совсем не то был мой первый муж, что нынешний. Из тех, что лучшую жизнь знавали. Одно слово: джентльмен!

Для усиления эффекта миссис Стэнли сопроводила слово «джентльмен» энергичным кивком.

— Джентльмен, говорю тебе, и христианин. Лучшие времена знавал, образование получил, и за двадцать два года в браке ни-ни, даже по праздникам…

Эта фраза ознаменовалась появлением Лизиной матери.

— Добрый вечер, миссис Стэнли, — вежливо поздоровалась миссис Кемп.

— И вам вечер добрый, миссис Кемп, — с тою же учтивостью отвечала миссис Стэнли.

— Как нынче ваша голова? — сочувственно поинтересовалась Лизина мать.

— Ох, не спрашивайте! Раскалывается. Просто хоть оторви да выбрось.

— Вашему мужу должно быть стыдно, вот что я вам скажу, миссис Стэнли.

— Не думайте, миссис Кемп, я вовсе не из-за удара переживаю. А из-за того я переживаю, миссис Кемп, что он мне наговорил. Битье — чепуха; мы ли не женщины, мы ли удар-другой не снесем? Пусть себе колотит, главное, чтоб не по злобе; я крепкая, с меня как с гуся вода. Я и сама первого своего мужа поколачивала; бывало, и фингал ему поставлю, так ведь это любя. А нынешний? Какими только словами он меня не обзывал, я думала, со стыда сгорю. Я, миссис Кемп, к этакому обращению непривычная, со мной никто так не смел разговаривать. Я при первом-то муже хорошо жила, он у меня два, а то три фунта в неделю зарабатывал. Нынешнему-то я нынче утром так и сказала: раз ты этакие слова говоришь, значит, ты не джентльмен, не то что…

— С мужем завсегда держи ухо востро, будь он хоть сахарный, хоть медовый, — афористически уронила миссис Кемп. — Пойду, пожалуй, — мне вечерний воздух не на пользу.

— Стало быть, ревматизм вас пуще мучает? — посочувствовала миссис Стэнли.

— Ой, мучает! Лиза меня всякий день растиркой растирает, а толку чуть.

За сим миссис Кемп вошла в дом, а Лиза осталась разговаривать с миссис Стэнли. Вскоре и миссис Стэнли должна была идти. Некоторое время Лиза сидела, ни о чем не думая, глядя прямо перед собой, смакуя вечернюю прохладу. Но подолгу Лиза одна быть не могла. На улице появились мальчишки с битой и мячом и прямо напротив Лизиного дома наладились