От страха и напряжения у Себа заболели глаза. Казалось, они вот-вот выскочат из орбит.

Несмотря на то, что все уже закончилось, Бекки тоже не выглядела счастливой.

– Мне это совсем не понравилось, – сказала она. – Здесь что-то неправильно…

Себу нечего было добавить. Был ли это Юэн, изменивший свою внешность? Не видел ли он что-то подобное, пронесшееся стремглав мимо по окровавленным опилкам, в том, первом кошмаре? Что бы это ни было, оно не просто наблюдало за ними – оно ждало их появления и наверняка было как-то связано с возвращением в его жизнь Юэна.

Свидетельство Бекки не принесло ему желаемого облегчения. Что бы ни происходило сейчас с ним, оно было хуже, чем потеря разума, потому что, если оно…

– Теперь ты знаешь… – сказал он.

Они поспешили к бухте. Изо всех сил стараясь не пуститься бегом, они приложили все силы, чтобы как можно быстрее добраться до каменистого берега.

Они отдышались, глядя на воду и слушая, как волны тихонько перебирают камни на берегу. Залив растянулся перед их глазами, как шлагбаум, перекрывающий путь к отступлению.

– Прости, а есть ли какой-то другой путь обратно? – спросила Бекки, стараясь казаться спокойной.

– Вдоль берега. Там наверху есть тропинка.

Теперь Себ ненавидел себя за то, что попросил Бекки приехать. Он подверг ее опасности, совершенно не осознавая, чем все может закончиться. Вероятно, ей могла грозить куда бóльшая опасность, чем эти ночные и дневные видения.

– Там просто кто-то был… гулял… Этой ночью мы оба плохо спали, Бекс. Вчера я наговорил лишнего. И мы явно перебрали с выпивкой. Все это сильно подействовало на нервы. Самые обычные вещи стали казаться зловещими. Например, на днях на балконе… полотенца…

Он не верил ни единому своему слову. Хотя… То, что они видели среди деревьев, вполне могло оказаться человеком в свободном полотняном капюшоне. А за глаза они приняли две вырезанные спереди дыры. Он промелькнул среди деревьев, а они понапридумывали себе все остальное. Но зачем кому-то понадобилось прорезать дырки для глаз в капюшоне?

Себ не стал озвучивать эти мысли, как не сказал и того, что капюшон на голове существа очень напоминал мешок, который в былые времена надевали на голову приговоренным к повешению.

– Да. Может быть, – проговорила Бекки с отсутствующим взглядом.

Обратная дорога по новому маршруту вокруг леса прошла без приключений. На отрезке тропинки, параллельной тому месту, где они увидели фигуру на горном хребте, Бекки инстинктивно прижалась к скалистому берегу, стараясь держаться подальше от наклонившихся деревьев. Себ заметил это, так как сделал то же самое.

– Себ, ты отвезешь меня на станцию? – спросила Бекки, когда они подошли к машине.

– А как же обед?

– Я хочу домой. Прямо сейчас.

Юэн стоял на дороге.

Себ выскочил из машины и чуть не упал назад, успев ухватиться за крышу и удержаться на ногах.

Он закрыл глаза, досчитал до трех и вновь открыл их.

Ухмыляющийся Юэн все еще стоял перед ним. Он сделал шаг вперед, и гравий захрустел под подошвами его ботинок. Он был здесь.

Это был он. Странные эффекты, сопровождавшие его предыдущие появления, отсутствовали. В этот раз все, вероятно, было по-другому.

С первого взгляда Себ решил, что ничего не изменилось: Юэн был пьян, неряшлив и несказанно этим гордился. Пристальнее вглядевшись в своего бывшего соседа, Себ понял, что, по сравнению с тем, каким он видел его последний раз в Лондоне, в его внешности произошли разительные перемены. Чувствовалось, что Юэн побывал в таких местах и делал такое, чего Себ не мог и представить.

Нелепая огромная голова, возможно, была тяжким грузом для этого человека. Несоразмерно большой плоский сзади череп сидел на дряблой шее – такой короткой, будто ее и вовсе не было. С превеликим сожалением Себ сразу узнал и эту приплюснутую верхнюю часть лица с глубоко посаженными глазами под низкими нахмуренными бровями, и короткий нос, напоминающий свиной пятачок. Ушедшие года, впрочем, немало потрудились над этим лицом, оставив паутину шрамов вокруг глаз и на впалых щеках – свидетельства былых разборок и потасовок. Это делало его внешность по-новому чудовищной.

Его лицо буквально кричало об усталости, интоксикации и вероятном поражении печени. Желтоватая кожа – от козырька кепки до усов – была сплошь покрыта пятнами порванных кровеносных сосудов. Его, как обычно, нечесаная, всклокоченная борода пестрела белыми заплатами – следами былых переживаний и драм.

Наибольшее же отвращение у Себа вызвал рот Юэна. Когда он увидел его в Лондоне, кошмарное состояние этих покрытых желтыми и коричневыми табачными пятнами зубов привело его в ужас. Теперь же, увидев его практически на пороге своего дома в Бриксхеме, Себ еще раз пережил то жуткое чувство, которое испытал однажды в зоологическом саду. В тот раз он столкнулся с гениталиями и задним проходом бабуина.

Рот Юэна выглядел дико, гротескно. Вероятно, виной всему была эта отвратительная неряшливая черная борода, на фоне которой его губы выглядели синими и распухшими, обнажая в гнусной ухмылке два ряда редких, практически квадратных зубов, напоминающих засохшие зерна кукурузы. С момента появления Юэна на дороге усмешка так и не сходила с его лица, и этот оскал пугал и приводил Себа в трепет.

Это было самое ужасное лицо из тех, что он видел в своей жизни. Если когда-то на нем и отражались какие-то чувства, хотя бы смущение от дискомфорта, что он причинял окружающим, теперь от этого не осталось и следа. В лице Юэна больше не было ничего цивилизованного, ничего человеческого. Это было лицо настоящего дикаря.

Стараясь сдержать дрожь в голосе, Себ будто со стороны услышал свой хрип:

– Что тебе надо?

– Узнáешь, – ответил Юэн. Его голос всегда был высоким и тихим – полная противоположность его внешности. Он звучал слишком по-женски, слишком интеллигентно. Но и он тоже изменился: хроническая простуда сделала его хриплым, а возраст – более глубоким.

Несмотря на свой страх, Себ едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Ему хотелось дико взвыть от смеха при виде этих сальных волос, свисающих, как старые лохматые веревки, из-под бейсболки, нахлобученной на самую макушку огромной головы.

Тем не менее он был застигнут врасплох. Ему необходимо было собраться с мыслями и постараться избежать открытого конфликта. Он оставил машину и пошел прочь от своего дома.

Юэн, однако, предвидел подобный маневр и, предвкушая удивление Себа, стал шаг за шагом постепенно теснить своего бывшего приятеля к парадной двери его дома.

Если бы Себ описывал подобную ситуацию в одном из своих романов, он обязательно показал бы драку и героическое противостояние главного героя силам зла. Но это был не роман – это была жизнь. Его жизнь. И в этой жизни он вовсе не был борцом. Оказавшись в этой переделке, он понял, как часто люди воображают себя теми, кем на самом деле не являются.