При этом ничего нового стратегия русского командования не представляла. Аналогичной манеры ведения боевых действий придерживался еще византийский стратег Велизарий в войне с готами в Италии. С помощью легкой конницы он лишил подвоза большое войско готов, осаждавшее Рим, после чего, вследствие голода и вынужденного питания недоброкачественными, испорченными продуктами, среди готов началась эпидемия[102]. Однако, в отличие от царя Петра и его генералов, Велизарий постоянно и последовательно уклонялся от крупных боевых столкновений, требовавших привлечения основных сил его армии.

Таким образом, в ситуации стратегического отступления противника, дополненного последовательным разорением местности и активными действиями многочисленной русской иррегулярной конницы, шведская армия оказалась в сложной оперативно-стратегической обстановке. Положение шведов характеризовалось, во-первых, постоянным сокращением численности личного состава; во-вторых, затруднениями с получением основных предметов снабжения, фуражировкой и сбором запасов продовольствия; в-третьих, отсутствием полных и достоверных сведений о противнике при невозможности скрыть собственные передвижения, что позволяло русским блокировать шведские маневры. В это время, в момент отказа от дальнейшего продвижения на Москву через Смоленск и поворота в Северскую землю Украины, шведское командование должно было адекватно оценить ситуацию и принять решение об изменении стратегического плана кампании. Однако продолжение упорного поиска дороги к Москве при четком осознании малочисленности людских и материальных ресурсов показывает, по мнению В. Молтусова, что дальнейшие военные операции шведов приобрели авантюристический характер[103]. Таким образом, целенаправленно примененная русскими стратегия «истощения» и окружения противника завесой иррегулярной конницы привела к тому, что шведы не добились поставленной цели, но шведское командование, то есть прежде всего король Карл XII, приняло стратегически ошибочное решение о продолжении ведения кампании по той же схеме, вследствие чего в ходе военных действий наступил перелом в пользу русской стороны.

Этот перелом в войне явно обозначился в сентябре 1708 года, после того как русским удалось добиться крупного успеха в битве под Лесной против отдельного шведского корпуса под командованием генерала Адама Левенгаупта.

Лифляндский и Курляндский губернатор генерал Адам Людвиг Левенгаупт, командовавший войсками в Лифляндии (нем. Livland, одно из наименований Ливонии, обозначавшее северную часть Латвии и южные районы Эстонии) и Курляндии (западная Латвия), хорошо зарекомендовал себя в ходе боевых действий на прибалтийском театре Северной войны, где шведы после битвы под Нарвой терпели одну неудачу за другой. Так, в 1703 году он одержал победу у деревни Салаты (Saladen, лит. Салочай в 65 км к югу от Митавы, Mitau, лат. Елгава) над вчетверо превосходящим его силы русским отрядом в составе стрелецких частей, смоленского конного ополчения и литовской конницы, а в 1704 году разбил примерно такой же по составу и вдвое превосходящий по численности отряд при городе Якобштадт (латв. Екабпилс на реке Даугаве). Это были победы, одержанные регулярными шведскими войсками над иррегулярными военными формированиями противника, но 15 июля 1705 года Левенгаупт разбил под Гемауэртгофом (Gemäuerthof, Мур-Мыза, на реке Свете в 30 км к югу от Елгавы) крупный русский корпус фельдмаршала Шереметева (всего 8 драгунских полков и 3 пехотных полка – около 9 тыс. солдат и офицеров при 13 орудиях[104]), пытавшийся отрезать шведские силы в Прибалтике от находившейся в Польше армии Карла XII.

Как следует из весьма неполных описаний этой битвы[105], Левенгаупт, в распоряжении которого находились около 7 тыс. солдат и офицеров пехоты и кавалерии при 12 орудиях, в ходе боя преднамеренно или случайно произвел такой же маневр, как прусский король Фридрих II в сражении при Хотузице (Chotusitz) 17 мая 1742 года. Традиционно построившись в две линии с пехотой в центре и конницей на флангах, шведы завязали бой с русской кавалерией, составлявшей большую часть сил Шереметева, а затем отступили, открыв свой обоз, который и бросились грабить русские драгуны, попавшие при этом под огонь развернувшейся в обратную сторону второй линии шведской пехоты. Последовавшая затем удачная контратака шведской кавалерии позволила отбросить русскую конницу на собственную пехоту, которая, оставшись без поддержки, также была вынуждена отступить. В результате русские потеряли до 1600 солдат и офицеров убитыми (по другим данным 1904 человека) и 1200 ранеными, а также 13 пушек[106].

Учитывая эти успехи, 8 июня 1708 года Адам Левенгаупт получил приказ короля Карла XII собрать запасы предметов снабжения, сформировать воинский корпус и выступить на соединение с главной шведской армией в Белоруссии в районе Березины Пацовой на реке Березина (приказ был подписан в Радошковичах 25 мая). В соответствии с данным приказом, корпус из 13 тыс. солдат и офицеров (17 батальонов пехоты, из которых 12 батальонов в составе 6 пехотных полков – 8 тыс. военнослужащих, по 3 рейтарских и драгунских полка и 3 отдельных драгунских эскадрона – 2 тыс. рейтар и 2,9 тыс. драгун, 50 разведчиков-поляков в отдельной конной роте, 50–100 артиллеристов и саперов и 16 артиллерийских орудий, из которых 10–11 трехфунтовых и 5–6 шестифунтовых пушек[107]) двинулся в поход из Риги 15 июля в сопровождении обоза, насчитывавшего около 7–8 тыс. повозок (при этом от 3 до 3,5 тыс. солдат и офицеров оставалось в гарнизонах в Курляндии и Лифляндии[108]: три пехотных полка и кавалерийский эскадрон под общим командованием генерала Рудольфа Функена (Функ, Rudolf Funck)). Предварительно Левенгаупт написал королю письмо с «отговоркой», что выполнить прямой приказ и выступить в начале июня невозможно из-за трудностей со сбором войск и предметов снабжения для них, а также указал, что после ухода его корпуса Курляндия и Лифляндия остаются открытыми для нападений русских.

8 июля король Карл занял Могилев и здесь дожидался приближения корпуса Левенгаупта, поскольку по расчетам на путь длиной около 700 км от Митавы до Могилева корпус должен был потратить около полутора месяцев, проходя в среднем по 15 км в сутки, то есть прибыть 25–30 августа[109]. Однако генерал потратил месяц на путь в 230 километров, делая не по 15, а по 8–9 километров в день (в 1812 году в тех же местах 50-тысячный французский корпус маршала Луи-Николя Даву (Louis-Nicolas Davout) с большим обозом преодолел 200 км за 6 дней; нормальная скорость марша пехоты в период Северной войны считалась равной 20–25 км в сутки, а форсированная – 45–50 км)[110]. Две недели, начиная с 16 августа, Левенгаупт провел в Долгинове (около 90 км к северу от Минска, причем в это же время колонна его корпуса под командованием генерала Стакельберга достигла Березины Пацовой, первоначально назначенной королем Карлом для соединения корпуса со шведской армией) якобы из-за починки тележных колес, которые по его же упущению не позаботились заблаговременно укрепить («оковать») железными шинами, а когда к нему здесь присоединился шедший из Ревеля Лифляндский вербованный драгунский полк Шлиппенбаха, дал ему еще неделю на отдых (шефом полка был генерал Вольмар Антон Шлиппенбах, находившийся в это время при главной шведской армии, поэтому частью командовал подполковник Арвид Юхан Каульбарс (Arvid Johan Kaulbars). – П. Б.). Впоследствии генерал объяснял задержку продвижения какими-то беспорядками среди солдат[111].