— Этот старик с вами?

— Он мой отец.

Чиновник посмотрел на одного, на второго, потом на карточку высадки.

— Вы остановитесь в «Вайкики серфрайдере»?

— Да. — Бернард заранее уточнил название гости­ницы в своем «Тревелкомплекте».

Чиновник проштамповал их паспорта и оторвал корешки у карточек высадки.

— Желаю хорошо отдохнуть, — сказал он. — Будьте осторожны во время сильного прибоя.

Бернард слабо улыбнулся. Мистер Уолш не заметил иронии, как и всего остального. От усталости он уже ничего не чувствовал, руки его безжизненно висели вдоль тела, плечи ссутулились, покрасневшие глаза ос­текленели. Бернард старался не смотреть на него — вид отца вызывал у него чувство вины. К счастью, на та­можне их не задержали, чего нельзя было сказать о ры­жеволосом семействе — к немалому возмущению гла­вы семьи.

— Это же абсурд, — кипятился он. — Мы что, похо­жи на контрабандистов?

— Если бы контрабандисты были похожи на кон­трабандистов, наша работа здорово упростилась бы, Дружище, — сказал таможенник, перебирая вещи в че­модане. — А это что? — Он с подозрением принюхался к одному из свертков.

- Чай.

— А почему он не в пакетиках?

— Мы не любим чай в пакетиках, — ответила мать семейства. — И ваш чай мы не любим.

К Бернарду и его отцу подошла утомленного вида чернокожая леди в форме «Тревелуайз» и сказала:

— Привет, как дела? — Не дожидаясь ответа, она продолжила: — Посадка на ваш рейс до Гонолулу из седьмого терминала. Следуйте по указателям к выходу, а там сядете в трамвай-челнок. Будьте осмотрительны — сегодня жарко.

Бернард с отцом вышли из «чистилища» — зала прилета международных рейсов — и очутились среди шума и сутолоки главного помещения аэровокзала. Здесь явно ощущалась другая страна и другое время су­ток: люди в самой разнообразной одежде — от дело­вых костюмов до спортивных трусов — энергично и целеустремленно сновали вокруг, или сидели за столи­ками — пили и ели, или покупали всякую всячину в ки­осках. Бернард оперся о тележку с багажом, размыш­ляя: у него возникло чувство, что он для них невидим, как призрак.

— Это Гавайи? — спросил мистер Уолш.

— Нет, папа, это Лос-Анджелес. Нам надо пересесть на другой самолет до Гонолулу.

— Ни в какой самолет я больше не сяду, — заявил мистер Уолш. — Не сегодня. И вообще никогда.

— Не говори ерунды, — бросил Бернард, имитируя небрежно-шутливый тон. — Ты же не хочешь до конца своих дней остаться в лос-анджелесском аэропорту?

Как только они миновали автоматические двери аэровокзала и, покинув его кондиционированное нут­ро, ступили на тротуар, Бернард моментально вспотел.

Он чувствовал, как тонкие струйки пота стекают по те­лу под одеждой, внезапно показавшейся нестерпимо толстой и колючей. Воздух, пропитанный парами са­молетного и дизельного топлива, был настолько го­ряч, что опасность самовозгорания казалась неминуе­мой. Мистер Уолш открывал и закрывал рот, как вы­брошенная на берег рыба.

— Матерь Божья, — пролепетал он, — я таю.

Под стать пеклу был и шум: визг шин по гудронному покрытию, похожие на звуки тромбона гортанные ав­томобильные гудки и рев взлетающих самолетов. Яр­кие легковушки, такси, фургончики и автобусы двига­лись мимо бесконечным потоком, как рыбы в аквариу­ме, суетливо путаясь друг у друга под колесами. Однако никаких трамваев видно не было. Бернард в растерян­ности огляделся, щурясь от слепящего дневного солн­ца, и заметил девушку в розово-голубом спортивном костюме. Она звала их, стоя одной ногой на подножке маленького автобуса, припаркованного невдалеке.

— Идем, папа.

— Куда мы теперь?

В боку автобуса (который по каким-то непостижи­мым причинам, видимо, назывался трамваем) темнела ниша для багажа. Когда Бернард сунул в нее свои чемо­даны, водитель распахнул двери автобуса, а затем за­хлопнул их за вошедшими пассажирами, как стальную ловушку. Внутри все ежились под струями холодного воздуха из кондиционера. Бернард благодарно улыб­нулся девушке в розово-голубом костюме, чья ответ­ная улыбка обернулась зевком. Ее спутница со стра­дальческим видом сидела рядом, закрыв глаза. Идя по проходу, Бернард кивнул молодому человеку, мрачно восседавшему подле Сесили, — красные подтяжки скрылись под льняным пиджаком с закатанными рукавами. Сесили смотрела в окно, словно проезжавшие мимо машины были самым увлекательным зрелищем в мире. В автобус поднялась рыжеволосая семья, дети были бледными, с покрасневшими глазами. Из всей тревелуайзовской компании, казалось, только супруги Эверторп, проводящие свой второй медовый месяц, не чувствовали усталости и оживленно переговаривались в конце автобуса. Когда водитель завел мотор, они громко воззвали к нему, уговаривая подождать отсутствующую чету, тоже принадлежащую к группе «Тревелуайз». Наконец опоздавшие появились, оба красные и взмокшие: жена в джемпере и брюках цвета электрик толкала тележку с огромным количеством багажа, а ее пузатый муж хромал следом. Они забрались в автобус под одобрительные возгласы бодрых супругов из Цен­тральной Англии, которые не преминули отметить свою роль в том, что опоздавших все-таки дождались и заверили их, что все было заснято на видеопленку. Видимо, во время полета из Лондона между двумя женщинами завязались приятельские отношения, распространившиеся теперь и на их мужей. Обе пары уселись вместе на заднем сиденье, позади Бернарда, который невольно слушал их разговор.

— Уф! Мы не туда пошли после таможни, — вещала дама в голубом джемпере. — Хороши б мы были, нечего сказать, если бы опоздали на пересадку, и что подумал бы Терри — приехал в аэропорт, а нас там нет?

— Сегодня утром мы чуть не опоздали на наш рейс с востока, на кольцевой дороге были такие пробки, — поделилась в ответ дама в желтом платье.

— Терри сообщил, что приедет с кем-то особен­ным, хочет нас познакомить. Наверное, она будет в аэропорту вместе с ним.

— Брайан, конечно, не поехал бы той дорогой, но мы взяли такси, чтобы сэкономить на парковке маши­ны, там такие цены, просто ужас, верно?

— Его фотографии пользуются таким успехом, он работает для самых лучших модных журналов. Я сказа­ла Сиднею, что не удивлюсь, если его девушка — мане­кенщица.

— Брайан тоже очень интересуется фотографией, но, конечно, это только хобби, у него свой бизнес.

— Бизнес? — оживился Сидней.

— Да. Домашние солярии, прокат и продажа, — от­ветил Брайан. — Где-то до прошлого года все было хо­рошо, но в последнее время дела идут неважно. Я грешу на все эти сеющие страх статьи про рак кожи. Пишут всякие бестолочи, которые даже не знают разницы между УФА и УФБ.

— Э-э, что...?

— Ультрафиолетовые лучи А и ультрафиолетовые лу­чи Б. Это два типа излучения, которые вызывают загар.

— О...

— УФА вступают в реакцию с меланином[15]в мерт­вых клетках вашего кожного покрова...