— Что, по-твоему, произошло, босс?

— Пусть меня оттрахают, если я знаю. Она входит, видит труп в крови, потому и вылетает оттуда как ошпаренная.

— И копов ей дожидаться на фиг надо, — продолжил Джанк.

Вот теперь у него была идея! Пока не совсем ясно, как она поможет, но точно спутает всю картину. Берджис наверняка задергается.

— Она боялась разговаривать с копами после того, как убили Какстона, — ведь они могли выйти на его торговлю наркотой.

Берджис побледнел:

— Джон Какстон был дилером?

— Да. Твоим дилером. Когда я покупал пару граммов для тебя, брал у него. Вот почему он был в моей комнате — как раз разбирал свою аптечку, ну, ты знаешь — раскладывал по упаковкам, чтоб хватило на всю ночь.

Берджис изо всех сил ударил Джанка кулаком в лицо. Джанк знал, что это неизбежно случится, но даже не попытался дернуться. Так же спокойно он принял и следующий удар.

— Ты долбаный придурок! — орал Берджис. — Я убью тебя, к чертовой матери. Велю Бернарду бросить тебя собакам, а твой обглоданный член загнать тебе в задницу. Ты позволил торговцу кокой раскладывать пакетики в моем клубе! Для чего, по-твоему, там вышибалы и вся эта гребаная жидовская техника? Я хотел быть чистым. Я завел честный клуб, я покончил с проклятыми наркопритонами.

— Я оказывал ему услугу, — пытался защититься Джанк, хлюпая текущей из носа кровью. — А он оказывал услугу мне, доставая такую коку, какую ты хотел, — сам знаешь: хорошего качества, а не дерьмо с детской присыпкой.

— Ты последний кретин. У тебя совсем сгнили мозги — еще тогда, в семидесятых. Ты носишь мне коку для того, чтобы никто не видел, как я рыскаю по городу в поисках дилеров! — вопил Берджис. — Какой теперь в этом смысл, если ты притащил в клуб это дерьмо?

— Да, тут я лопухнулся, — покаялся Джанк. Вот оно, сейчас он заставит Берджиса задергаться. — Но я не думал, что это имеет значение. Ты же сказал, парень работал на тебя, так что не важно, где он умер, получается, что он все равно связан с тобой.

Джанк знал: теперь он спас Терезу от полиции. Уже то, что убитый был его человеком, заставило Берджиса задергаться, как же он распсихуется, если будет думать, что его могут заподозрить в связи с наркодилером. Ему придется позаботиться, чтобы никто не разговаривал с Терезой, ведь она может ляпнуть что-нибудь про наркоту, и получится, будто он по-прежнему держит сеть, расходящуюся из его клуба и бара, — совсем как в прежние времена.

Правда, было одно опасение: Берджис способен так позаботиться, чтобы Тереза не разговаривала с полицией, что она уже не сможет говорить никогда и ни с кем.

Проснувшись, Эстелла осознала, что все еще крепко обнимает Терезу, закутанную в пуховое одеяло лимонного цвета. Пришлось повернуть голову Терезы, чтобы высвободить руку и взглянуть на часы. Ей не понравилось то, что она увидела: четверть одиннадцатого. Эстелла удивилась, что спала так крепко, хоть и недолго — всего три или четыре часа. Она чувствовала себя вялой и выдохшейся, ей позарез нужны были ее гормональные таблетки, и прямо сейчас. Черт бы побрал этого ублюдка Йена! Бедный, бедный малый! Эстелла отодвинулась от Терезы и огляделась в поисках своей сумочки. Там был небольшой набор самой необходимой косметики — на непредвиденный случай. В чем она сейчас нуждалась, так это в полном ассортименте косметики, которая осталась в квартире, — но туда она, скорее всего, не вернется. Придется обходиться тем, что есть.

Тереза спала беспробудным сном. Эстелла решила, что подробный допрос может подождать. Сначала следует осмотреть ванную и узнать, какие там имеются средства для ухода за кожей. Окинув взглядом неуютный дом Терезы, Эстелла готова была пари держать, что и ванная сильно ее разочарует. В любом случае Тереза едва ли нуждалась в полномасштабной косметической коррекции. Она была такой хрупкой во сне. Эстелле нравилось ее лицо — с чувственным ртом, серьезное и печальное. Да, девушка прелестная. А за такие ресницы Эстелла заплатила бы хорошие деньги.

Крутые ступеньки вверх по лестнице заканчивались напротив ванной, которая оказалась скорее чистой, чем грязной. Крошечное окошко над туалетом было забито моющими и чистящими средствами, большей частью сложенными в декоративные плетеные корзинки, — будто подарки на Рождество от многочисленных тетушек, решивших побаловать любимую племянницу мылами-и-ароматами. Тереза — католическое имя. Должно быть, у нее тысяча теток. Эстелла тщательно изучила все маленькие пластиковые флаконы. Они пришлись бы в самый раз, если бы Эстелла собиралась готовить фруктовый желе-салат, однако ни один она не использовала бы по назначению даже под страхом смертной казни: маракуйный шампунь, банановый увлажнитель, баклажановое очищающее молочко, тимьяно-вый бальзам с морскими водорослями для глаз и все в том же роде. Только абсолютно невменяемая хиппи могла пользоваться такой отвратной липкой дрянью.

В конце концов Эстелла нашла то, что искала, — у раковины стояли тоники и увлажнители. Через полчаса она закончила с косметическими манипуляциями, правда не доведя до конца импровизированный массаж лица, и стала одеваться. Первым делом Эстелла туго обхватила широкой эластичной лентой верхнюю часть лба, подвязав волосы: лента придерживала ее густую черную шевелюру и подтягивала кожу — а-ля Джоан Коллинз[18]. Подушившись под грудью, Эстелла поблагодарила Бога и Деву Марию-кормящую за то, что ее сиськи по-прежнему прекрасны. Они даже не начали терять форму. А ведь возраст мог сильно сказаться на них.

Снова чувствуя себя неотразимой, Эстелла спустилась вниз. Прежде чем будить Терезу, направилась в кухню. Загружая тостер, включила магнитолу, настроив на волну «Радио Пиккадилли». Новости она, скорее всего, пропустила, но вдруг музыка оживит кокон, в который превратилась Тереза, укутанная пуховым одеялом. После бессвязного лопотания и треска прозвучала реклама выхлопных труб, потом раздались первые такты «Стеклянного сердца» «Блонди»[19]. Эстелла ждала, когда запоет Дебби Харри[20]. Откуда, из какого мира взялось в ее голосе это мрачное величие? Песня кончилась, и диджей напомнил, что ей уже тринадцать лет — Эстелла прекрасно знала это. Хит того времени, песня «Стеклянное сердце» звучала по радио, когда Эстелла покидала Манчестер. А еще у Эстеллы был парик Дебби Харри. Он пропал в ту ночь, когда ее замели легавые. Сержант в участке забрал его и записал в большую черную конторскую книгу — вместе с сумочкой, туфлями на шпильках и сезонным билетом на игры «Манчестер Сити». Она так ничего и не получила назад.