– Пленников захватили в честной битве. Мы не бандиты, – упрямо сказал Таючит. – Мы похищаем только для того, чтобы получить выкуп или жениться, а не для выгодной продажи пленника чужеземцам!..

Льешо не думал, что соседи Кубала, которым приходится отдавать выкуп или оплакивать потерянных дочерей, видят разницу, хотя для хана она явно существовала, раз он поощрял только «честное» рабство. Кланы Улгар подвергли его народ страшным мучениям, пытали Хмиши и служили мастеру, который хотел лишить разума императора Шана… Принц порадовался, что его союзники, северные кланы, не устраивали грабительские набеги и не продавали своих врагов в вечное рабство. Но южанам, попавшим в руки Мергена, не стоит ждать милосердия.

– А лейтенанты Цу-тана? – спросил Льешо. – Что они сказали хану?

В отличие от воинов, командиры несли ответственность не только за те приказы, которые выполняли, но и за те, что отдавали. Принц слышал, что в плен попали два лейтенанта.

– Пока ничего. С ними поступили, как обычно. Один заговорил. Ничего полезного он не сообщил, зато спасся от худшей участи. Мерген приказал отрубить ему голову сегодня утром. Второй же не хочет или не может отвечать на вопросы хана, даже не отговаривается незнанием. Так что мы подходим к месту, где заканчивается река.

Льешо нахмурился.

– Что за река? – спросил он, хотя и догадывался о значении поговорки.

Принц Таючит пожал плечами, будто ответ был очевидным, но все же объяснил:

– У Мерген-хана нет выбора. Пленники высокого звания могут выдать секреты хозяина в обмен на быструю смерть. Если же они предпочитают забрать их с собой в преисподнюю, то умирают с собственными кишками в руках, заживо погребенные в могилах.

Погребение, как рассказывал Льешо Болгай, означает для гарнов вечное заключение. По гарнской вере огонь помогает мертвецам воссоединиться с предками в мире духов и родиться заново. Если же человека положить в могилу, его тело и душа будут гнить в земле вечно. Однако Тай, похоже, имел в виду нечто большее…

Пока они взбирались по крутому склону, принц объяснил, какие затруднения испытывал его дядя.

– Хан будет сильно страдать, если ему придется выпустить пленнику кишки и похоронить заживо. Мерген человек практичный и понимает необходимость устрашения при допросе врага. Если у допрашиваемого вырезать внутренности и засыпать его землей, он уже ничего не скажет. Мы награждаем предателей быстрой смертью и наказываем честных людей невыразимыми мучениями в надежде на то, что в следующий раз, когда какой-нибудь дурак станет держаться за свою честь, он поверит и сдастся прежде, чем нам придется то же самое сотворить с ним.

– Это работает?

Тай гневно взглянул на принца.

– Такое не каждый день случается.

Льешо никогда раньше не сталкивался с этой стороной войны – допросом пленных. Путь Богини позволял ему защищать себя и своих подданных. Принц убивал, чтобы спасти собственную жизнь и жизнь своих товарищей. Но Богиня запрещала причинять боль ради боли: Льешо никогда никого не пытал, ни при каких обстоятельствах.

Теперь же юноша задумался и вдруг осознал: оказывается, ему совсем не хотелось знать, что именно Шу сделал с пленными после атаки на имперский город Шан, или каким образом Хабиба выуживал из врагов нужную информацию…

Рядом с каменным выражением лица взбиралась по склону Каду, и Льешо гадал, какие ужасы она творила во имя священной цели. Из-за своего молчания принц утратил право требовать ответа прямо сейчас, но больше он не будет перекладывать ответственность на чужие плечи.

Они добрались до равнины, где, как и обещал Таючит, их ждали лошади. Но только две, для него самого и для Льешо. Не было и молодых друзей-охранников принца, и Льешо задумался, кто на самом деле послал Тая.

– Твой дядя не знает, что ты попросил моей помощи, верно?

Если бы не вежливые расспросы братьев, Льешо давно бы уже догадался, что Таючит по собственному разумению решил спасти хана от необходимости лицезреть агонию пленника. Он ждал, что Тай виновато отведет глаза, но тот гордо вздернул подбородок.

– Мерген не знает тебя так, как знаю я, иначе послал бы за тобой сам. Но он прислушается, если ты поговоришь с ним. Обещаю.

– Что я могу сделать?

– Не знаю. Что-нибудь придумаешь.

Прозвучало мрачновато. Льешо решил, что пора говорить от имени Великой Богини, во благо которой он сражался. Хотя вряд ли Таю это понравится.

– Я не могу позволить ему пытать пленника.

– В том-то все и дело. Нужно сделать так, чтобы Мергену не пришлось потрошить его и хоронить заживо.

Тай внимательно посмотрел на фибского принца и стал проверять подпруги, которые удерживали на спине лошади седло из овечьей кожи.

– Путь Богини означает мир, – сказал Льешо. – Я – ее супруг. Заговорит пленник или нет, но я не могу стоять и спокойно смотреть, как беспомощному человеку вспарывают живот и предают бесчестному погребению.

Принц Таючит вскочил в седло и уставился на Льешо.

– Если у тебя не получится, ты не будешь стоять, а сядешь на лошадь…

Не дружеская путаница в словах, но неловкое предупреждение гарнского принца чужестранцу…

Льешо вспомнил об их последнем разговоре. Дружба, как сказал Тай, существует между принцами, коль скоро она служит на благо улуса. Как свергнутый король, даже как король-волшебник Туманной страны, Льешо не мог тягаться с признанным ханом в его землях. Ему позволят присутствовать на допросе, если того потребует принц Таючит, но не дадут слова, пока он не предъявит что-нибудь весомее призрачной короны. Тай и Мерген ждали от Льешо магии.

Юноша заглянул внутрь себя. Оно должно быть здесь – сущность того, что делало его божественным королем народа Фибии и защитником Богини. Братья верили в Льешо и не могли дождаться, когда он проявит себя. Смертные боги, что путешествовали вместе с ним, тоже настаивали, чтобы юноша принял свою природу и обязанности, как должное. А однажды, примерно вечность тому назад, принц почувствовал это в лагере смертной богини войны.

Иногда он забывал о том случае. Но сейчас вспомнил: мгновение у ног госпожи Сьен Ма и свои слова. Льешо повторил их – больше самому себе, чем гарнскому принцу.

– Я бог. Тай моргнул.

– Ты никогда так не делал, – заметил он после паузы. Легкая улыбка тронула губы Льешо – он словно разрешал Таю продолжать.

– Ты сияешь. Словно небеса пролили на тебя свет. Я никогда…

Таючит в растерянности замолчал.

– Расскажи мне о пленнике. – Льешо коснулся стремени принца – мягкое требование.

Облегченно вздохнув – ведь он не успел совершить непоправимое деяние в глазах существа из Туманной страны, которое сам Таючит уже не узнавал, – принц дал ответ, словно священную жертву: