Алексеев утверждал, что роль «полководца», иными словами — Верховного Главнокомандующего, должна быть максимально освобождена от «текущей» штабной работы с той целью, чтобы сосредоточиться на выработке стратегии военных действий. При этом работа штаба должна строиться на основе четкого разделения функций каждого отдела, определения должностных полномочий каждого работника, должна стать максимально приспособленной к решению сложных стратегических и тактических задач. У генерал-квартирмейстера, например, должно быть достаточное количество помощников для того, чтобы «резко отделить свою оперативную работу от работы по текущей военно-административной жизни».

Не оставалась без внимания Алексеева и сама Академия Генерального штаба. Им был составлен доклад, в котором предлагалось принципиально изменить порядок поступления в Академию и систему распределения выпускников. В докладе отмечалась целесообразность расширения состава слушателей до 450 человек (при среднем зачислении 300—350 слушателей). А выпускников в обязательном порядке направлять сначала в войска для прохождения стажировки и только затем переводить на службу в Генеральный штаб. Главным критерием отбора в Академию должны были стать не столько успешно пройденные вступительные испытания и последующая учеба, сколько приобретенные до этого опыт строевой службы и боевые заслуги. Тесные контакты с армейской средой позволяли, по мнению Михаила Васильевича, избежать излишнего формализма, «циркулярной бюрократии» при подготовке будущих генштабистов. Необходимо, отмечал Алексеев, «комплектование Генерального штаба поставить вне безусловной зависимости от степени успешности окончания офицерами Академии, обосновав это комплектование на возможно широком выборе из среды офицеров, как получивших высшее военное образование, так и фактически доказавших своей дальнейшей службой но окончании Академии пригодность к несению обязанностей офицера Генерального штаба».

Очевидно, что активная деятельность Алексеева не оставалась незамеченной в «верхах». Свидетельство тому — его награждение орденом Святой Анны 1-й степени в 1906 г. и производство в генерал-лейтенанты «за отличие по службе», без предварительного представления, лично Государем Императором Николаем II 30 октября 1908 г. Доклад о реорганизации учебы в Академии был принят за основу, но завершить его реальное осуществление помешала начавшаяся война.

30 августа 1908 г. Алексеев был назначен начальником штаба Киевского военного округа, имевшего важное стратегическое значение. Командовал округом будущий военный министр генерал от кавалерии В.Л. Сухомлинов. Это было первое их знакомство, хотя в Киев и в Киевский военный округ Михаил Васильевич приезжал и раньше, во время инспекторских поездок Генштаба. В случае начала военных действий Алексеев становился начальником штаба Юго-Западного фронта, а части, дислоцированные в округе, обязаны были принять на себя первый удар потенциального противника — армии Австро-Венгрии. Им же, этим частям, в свою очередь, предстояло нанести ответный удар в Прикарпатье, Галицкую Русь и — при успешном прорыве австро-венгерских позиций — наступать на Венгерскую равнину, к Будапешту, и далее — на Прагу и Вену Перспектива вероятной войны, связанная с т.н. «Боснийским кризисом» (аннексией Автстро-Венгрией Боснии и Герцеговины в 1908 г.), требовала от командования округа и воинских частей особой боевой подготовки и высокой бдительности.

Сохранились интересные свидетельства директора Департамента полиции, будущего товарища министра внутренних дел П.Г Курлова. В них он давал психологическую характеристику генерала (хотя и не вполне точно хронологически и по названиям должностей): Алексеев «…во время управления моего Киевской губернией состоял генерал-квартирмейстером Киевского военного округа (на самом деле — начальником штаба. — В. Ц.), славился как выдающийся работник и знаток своего дела, благодаря чему пользовался полным доверием и уважением командовавшего войсками округа генерала Сухомлинова. На посту военного министра генерал Сухомлинов пожелал привлечь М.В. Алексеева для совместной работы в качестве начальника Генерального штаба. Скромный по природе генерал Алексеев отказался оставить свое место в Киеве и перенестись в водоворот петербургских интриг. Впоследствии он занял место начальника штаба Киевского военного округа при генерал-адъютанте Н.И. Иванове (уже в 1914 г. — В.Ц.), с которым в том же звании и вступил в войну. Блестящие операции в Галиции выдвинули его в Главнокомандующие армиями Северо-Западного фронта, а засим и на пост начальника штаба Верховного Главнокомандующего. Алексеев подкупал простотой своего обращения и крайне серьезным отношением к каждому вопросу, с которым к нему обращались. Когда чрезмерные труды подорвали его здоровье и он вынужден был уехать лечиться, его заместил генерал В.И. Гурко (в ноябре 1916 г. — В.Ц.)»{17}.

В Европе обстановка постепенно осложнялась. Уже нельзя было исключать довольно близкой перспективы начала широкомасштабных военных действий. И откуда будет «исходить угроза миру» — с Балканского полуострова, этой «пороховой бочки» Европейского континента, или от многократно оспариваемой франко-германской границы в Эльзасе и Лотарингии, — было принципиально не так уж и важно. Важным становилось другое — неизбежность участия в будущей войне Российской империи. Не признавать этого, считать, что военные бедствия обойдут Россию стороной — становилось серьезным и опасным заблуждением.

Разумеется генерал Алексеев, как один из ведущих сотрудников ГУГШ, не мог оставаться в стороне от обсуждения стратегических перспектив участия России в будущей европейской войне. И хотя в его непосредственные должностные обязанности не входило военное планирование, известно, что Михаил Васильевич неоднократно передавал свои теоретические разработки генералу Сухомлинову Даже после перевода на другую должность Алексеев участвовал в совещаниях окружных начальников штабов, и к его мнению прислушивались. На случай предполагаемого наступления в Галиции Алексеевым был намечен план оперативно-стратегического развертывания войск округа.

Существовавшие на тот момент планы не ставили задачу четкого определения инициатора нанесения первого удара по России — будет ли это Германская или Австро-Венгерская империи. Основой для разработок стратегического развертывания боевых операций против армий Тройственного союза стали планы, разрабатывавшиеся еще 1870—1890-е гг. автором военной реформы Александра II, тогдашним военным министром генерал-фельдмаршалом Д.Л. Милютиным и его ближайшим сотрудником, начальником Главного штаба генералом от инфантерии Н.Н. Обручевым.

Как отмечал видный военный теоретик, генерал-лейтенант Н.Н. Головин, «сущность “милютинских” идей заключалась в стремлении использовать с активными целями выступ, который образовала на нашей западной границе территория Польши (Варшавский военный округ). Наши армии, сосредоточенные на этом т.н. “Передовом театре”, имели возможность нанести удары во фланг неприятельским войскам, собранным в Галиции и в Восточной Пруссии, отрезывая их от главнейших сообщений с тылом. Вместе с тем наши армии, сосредоточенные на передовом театре, находились на кратчайших путях на Берлин и Вену, а это сильно облегчало нам захват в свои руки инициативы действий тотчас но окончании стратегического развертывания. Стратегическое развертывание на передовом театре позволяло также использовать выгоды стратегического центрального положения (действия по внутренним операционным линиям), сосредотачивая максимум сил для нанесения решительного удара на одном из фронтов и оставив для временной обороны минимум сил на другом.