Виной всему, как водится, был отдаленный предок Гийома. Звали этого сукиного сына Анри де Руж. Благородный Анри был благородным, к сожалению, только по праву рождения. Что же касается его поведения, то оно оставляло желать много лучшего. Пока он насиловал местных крестьянок и обижал своих вассалов, никто его за это не судил. Человек был в своем праве. Но Анри де Ружу тесны стали широкие рамки средневековой морали, и он занялся откровенным разбоем. За разорение купцов и соседних замков святые отцы осуждали распоясавшегося рыцаря, однако отпускали ему грехи. Тем более что благородный Анри исправно платил церковную десятину.

Но безнаказанность, как известно, до добра не доводит. Рыцарь впал в ересь. В его замок зачастили подозрительные типы, колдуны, чернокнижники и атеисты. В общем, под их влиянием нечестивец не только отказался платить десятину, но и принялся грабить церкви и монастыри. Такого хамского поведения святые отцы простить ему не могли, и Анри де Руж был отлучен от церкви. В ответ ренегат напал на женский монастырь, разорил его, а всех монахинь отвез в свой замок. О надругательствах над несчастными женщинами, чинимых его предком, рыцарь Гийом рассказывать не стал, но и без того было понятно, что им здесь пришлось пережить. О бесчинствах, творимых владельцем замка Руж, стало известно королю, и хотя реальной властью тот не обладал, но всё-таки Лотарю Второму удалось собрать ополчение и двинуть его на мятежного вассала, подмявшего под себя целую провинцию. И вот тогда Анри де Руж допустил роковую ошибку, которая до сих пор аукается его потомкам, — он не нашел ничего более умного, как обратиться за помощью к дьяволу. Был ли то договор, скрепленный кровью, благородный Гийом не знал, но он знал совершенно точно, что в уплату за помощь нечестивый Анри предложил князю Тьмы свою малолетнюю дочь, а также всех еще не рожденных девиц из рода де Руж.

— И дьявол ему помог? — уточнил я.

— Увы, да, — обреченно склонил голову старый рыцарь. — Анри де Руж в пух и прах разнес войско короля Лотаря и на протяжении еще почти двух десятков лет бесчинствовал в нашем краю.

— Но и для него наступил час расплаты, — предостерегающе поднял палец отец Жильбер.

— Вот именно, — вздохнул Гийом.

Этот Анри де Руж был, видимо, редкостным наглецом. Разделавшись с королем, он почему-то решил, что может совладать и с дьяволом. В общем, он отказался выполнять договор, а вознамерился выдать свою дочь за богатого и влиятельного испанского гранда. Свадьбу праздновали пышно. Чуть ли не весь местный бомонд съехался в замок Руж. Тем более что к этому времени могущественный рыцарь сумел уже уладить свои отношения с церковью и вернуть себе расположение святых отцов.

— Увы, — воздел очи горе отец Жильбер, — и служителям церкви свойственно ошибаться.

После венчания и последовавшего за ним пира, новоиспеченный супруг повел молодую в опочивальню. Но там, на брачном ложе, его уже поджидал конкурент. В том, что произошло дальше, благородный Гийом и отец Жильбер разошлись во мнениях. Гийом утверждал, что погибли все гости рокового свадебного пира, включая жениха, самого рыцаря Анри де Ружа, и несчастного пастыря, согласившегося на свою беду обвенчать новобрачных. Отец Жильбер же настаивал, что священник уцелел, и это его перу принадлежит отчет о событии, потрясшем и край, и всё королевство. Однако оба сходились во мнении, что народу полегло тогда немало, а что касается несчастной невесты, то о ее незавидной судьбе можно только догадываться. Невинное создание было погублено собственным отцом-святотатцем.

— А как он выглядел, этот зверь?

— Он ужасен, — сказал отец Жильбер.

— Более чем, — подтвердил Гийом де Руж. Правда, тут же выяснилось, что ни тот, ни другой зверя замка Руж никогда не видели. Когда он приходил в последний раз за местной девственницей, благородного Гийома не было в замке. Он выполнял свой долг вассала в королевском войске и по возвращении домой был потрясен случившимся здесь несчастьем. К сожалению, поправить ничего уже было нельзя, но рыцарь Гийом де Руж в тот день поклялся, что отомстит исчадию ада за смерть отца и сестры.

— Теперь, благородный Вадимир, вы знаете всё о проклятии, преследующем наш род, — сказал хозяин замка, — и если вы решите нас покинуть, я не брошу вам в спину упрека.

— Я остаюсь.

В ответ на мои слова старый Гийом и отец Жильбер переглянулись. Судя по всему, они высоко оценили мою беспримерную храбрость, но усомнились в моих умственных способностях.

— Как зовут вашу дочь, благородный Гийом?

— Ее зовут Маргарита.

— За прекрасную Маргариту и ее долгую счастливую жизнь!

После того как мы осушили кубки, я попросил указать мне место для ночлега. Старый рыцарь сокрушенно вздохнул, сожалея о моей погубленной жизни, тем не менее приказал служанке проводить меня наверх в гостевые покои. Разумеется, верный оруженосец Безусый Лев увязался за мной. Чем вызвал неудовольствие как служанки, которую звали Марией, так и отца Жильбера, не преминувшего напомнить мне о греховности противоестественных связей. Его намек я принял с благодарностью, а Наташка недовольно фыркнула.

— В замке множество комнат, — сказала нам Мария. — Вашего оруженосца я могу поместить поблизости.

— Спасибо, — отозвалась Наташка. — Но я всегда сплю в одной постели с доблестным рыцарем и не собираюсь менять своих привычек в угоду старым ханжам.

— Ох, грехи наши тяжкие, — покачала головой Мария. — Такой молоденький, а уже развратник.

— От старой грымзы слышу, — не осталась в долгу Наташка.

Стараясь пресечь неуместную ссору на пороге важных событий, я вежливо поинтересовался у служанки Марии, где находится опочивальня ее юной госпожи.

— Другому бы не сказала, но тебе так уж и быть. Вон ее дверь напротив. Жан будет сторожить окно в конце коридора, а Жак — дверь. Но уж и вы не проспите, доблестный рыцарь Вадимир. За спасение моей ненаглядной от чудища вам простятся все грехи.

— Я тоже на это очень надеюсь, — сказал я, принимая из рук служанки светильник.

— Надо же, такой видный мужчина, — пробурчала неугомонная Мария, — а вот угораздило…

Прямо скажу, помещение нам с Наташкой выделили вполне пристойное. А ложе и вовсе показалось мне необыкновенно мягким после долгих часов, проведенных на спине норовистого жеребца. Я завалился на постель, не снимая сапог, поскольку не был уверен, что успею их обуть, если вдруг случится что-то непредвиденное.

— С чего это ты вздумал представлять меня мальчиком? — обиженно накинулась на меня Наташка.

— Ну, извини, дорогая, мне показалось, что так будет приличнее. Тем более что наши хозяева сами обознались на твой счет. И вообще, хочешь, чтобы тебя принимали за женщину, одевайся подобающим образом.

Должен сказать, что из Наташки получился сомнительный мальчик. Любой опытный глаз без труда обнаружил бы недостатки в его телосложении, которые, впрочем, у женщин считаются достоинствами. Конечно, мужской костюм мог ввести наших хозяев в заблуждение, но, думаю, что виной всему было еще и освещение, а также ослабевшее за прожитые годы зрение рыцаря и священника. Кроме того, я где-то читал, что в средневековой Европе женщинам строжайше запрещалось носить мужской костюм. Случалось, что их за это подвергали жесточайшим наказаниям, а то и попросту жгли на кострах.