– Веселые дела, – пробормотала Абигейл.

Она потянула руку, попыталась сдвинуть камень. Бесполезно. Подбородком Абигейл повернула тумблер передатчика.

– Проходчик вызывает приемную станцию, – сказала она, поколебалась, стыдясь своего положения, потом продолжила: – Мэйдэй[8]. Повторяю, мэйдэй. Можете вы прислать за мной спасателей?

Ответа не было. С отвратительно зеленым ощущением в глубине живота Абигейл дотянулась свободной рукой в перчатке до тыльной стороны шлема. Прикоснулась к чему-то неровному, зазубренному, – ощущение ржавое в крапинку – это были остатки ее передатчика.

– Кажется, у меня проблемы, – сказала девушка вслух, прислушиваясь к звуку своего голоса. Голос был, возможно, тусклым и несколько отстраненным, но зато в нем не было никакой паники.

Абигейл быстро перебрала в уме все, что имелось в ее распоряжении. Один неповрежденный скафандр и шлем. Один разводной ключ. И чертова куча камней, до которых можно дотянуться свободной рукой. Достаточно воздуха. Абигейл посмотрела на внутреннее табло шлема. Хватит примерно на час. Почти половина необходимого для спасения – если промежуточная станция проведет проверку связи точно по графику и сразу же среагирует.

Большую часть содержимого рюкзака разбросало вне досягаемости. Однако один прямоугольный газовый баллончик приземлился довольно близко. Абигейл попыталась до него дотянуться, но не достала. Скосила глаза, но не смогла прочитать этикетку. Это почти наверняка сжиженный газ: кислород или азот для автоматической лаборатории. Но есть небольшой шанс, что это запасной баллон воздуха. Если так, то в нем ее спасение.

Абигейл еще раз внимательно осмотрелась, но больше ничего не заметила.

– Порядок. Должно быть, это баллон воздуха.

Она сделала еще одну попытку, до предела вытянув свободную руку. Не хватило буквально одного сантиметра.

На мгновение Абигейл растерялась. Потом, чувствуя себя полной идиоткой, схватила разводной ключ. Она подцепила ключом баллон и потянула; баллон неохотно сдвинулся.

Когда девушка наконец-то смогла отложить разводной ключ и взять баллончик, рука у нее посинела от напряжения. Когда Абигейл читала надпись, по лицу струйками бежал пот.

Это оказался жидкий кислород – вещь совершенно бесполезная. Если впрыснуть его содержимое в скафандр, то первый же вздох превратит ее легкие в лед. Она выронила баллончик и, неподвижно лежа на спине, тупо глядела в небо.

Там, наверху, была цивилизация. Десятки тысяч обитаемых станций, связанных между собой коммуникационными и трансляторными сетями. По лазерным кабелям беспрестанно летели человеческие послания. Трансляторы отнимали и возвращали инерцию, пропуская потоки пассажиров и грузов со скоростью, близкой к скорости света. К третьему завозу колонистов на Проксиму строился новый звездолет. Там, наверху, в роскоши и неге жили свободные от безжалостных тисков гравитации люди. Но здесь…

– Я скоро умру, – тихо сказала Абигейл, и ее охватило благоговейное изумление. Ибо это было правдой. Ей предстояло умереть.

Смерть была черной стеной. Она стояла перед Абигейл, простираясь бесконечно во все стороны: гладкая, таинственная, безликая. Казалось, протяни руку – и вот она. Скоро, если только за ней что-то есть, Абигейл пройдет сквозь смерть. Скоро, очень скоро она узнает…

Абигейл дотронулась до застежки на шлеме. Ощущалась она чем-то серым – гладко и почти приятно. Скользя по застежке, пальцы Абигейл добрались до шеи. И тут, содрогнувшись, она поняла, что думает о том, чтобы расстегнуть скафандр, выпустить воздух и ничего не ждать…

С неожиданной решимостью она расстегнула застежку на плече придавленной руки. Обрезанный таким образом рукав автоматически сжался, перекрыв путь воздуху; зажатая рука оказалась в марсианской атмосфере. Абигейл взяла баллончик с кислородом и свободной рукой зажала его под мышкой. После этого ей удалось открыть его разводным ключом.

Примерно минуту девушка поливала обреченную руку жидким кислородом, пока та наконец не превратилась в кусок льда. Потом Абигейл выпустила баллончик, взяла разводной ключ и размахнулась…

Рука рассыпалась на тысячу кусочков.

Абигейл встала.

Она проснулась в холодном поту. Вернув звездному небу его нормальный вид, села в гамаке. Через несколько минут в голове прояснилось, и Абигейл установила освещение на режим периодического перехода от красного к голубому с частотой своего нормального пульса. В конце концов этот мерный ритм вновь ее убаюкал.

– Ничего похожего, – сказал Поль.

Он прокрутил ленту назад и остановил на том месте, где паук сплел ноги попарно.

– Это выражение крайнего отвращения, запомните. Это легко заметить, и ребята-лингвисты говорят, что любое сопровождающееся этим жестом высказывание следует понимать наоборот. Ирония, понимаете? Например, когда пауки говорят, что сильный должен защищать слабого, это означает…

– Давно мы уже этим занимаемся?

– Практически все время, – жизнерадостно сказал Поль. – Вы хотите на сегодня закончить?

– Только если это не отразится на моей репутации.

– Отлично! – Поль выключил монитор. – Хорошо продумано. Вы абсолютно правы. Это отразилось бы. Однако в награду за понимание вы можете уйти раньше, и это не будет отмечено на вашей дискете.

– Спасибо, – кисло отозвалась Абигейл.

Как и в случае большинства подобных космических сооружений, рядом с «Кларком» вращалось около дюжины искусственных спутников. Когда Абигейл обнаружила, что среди них есть спортивный комплекс, она решила каждый день после занятий с Полем тренироваться там по часу. Сегодня – два часа.

Первый час Абигейл боксировала с тенью и тренировалась в савате[9], при повышенной силе тяжести, чтобы вогнать себя в пот. Второй час занималась в осевой комнате, делая гимнастические упражнения в невесомости. После первого часа тренировки Абигейл почувствовала свое тело легким, ловким и гибким.

Она вернулась из спортивного комплекса бодрая и вспотевшая и снова обнаружила в своем гамаке Чейни.

– Чейни, – назидательным голосом произнесла Абигейл, – уже не первый раз мне приходится выкидывать тебя отсюда.

Шутливо изображая протест, Чейни поднял руки.

– О нет, – сказал он, – сегодня ничего такого. Я пришел посмотреть с тобой дискуссию на плоту.

Абигейл чувствовала усталость, зато на душе было легко, а в голове – почти пусто. Поль что-то говорил об этом, но…

– Давай тогда включим. Такое не следует пропускать.

Чейни дотронулся до стены. На дальней стене комнаты появился экран, и на нем задвигались фигуры.