Перед этим он, однако, дал немало поводов для насмешек и досадных замечаний со стороны Сонцовых.

— Увалень! — презрительно говорила Анна. — Как он неловок. Совсем несветский человек… Как, должно быть, непросто быть его спутницей…

— Да, он медлителен… Но это хорошо! Зато он постоянен и уверен в своих чувствах, — говорила Прасковья Антоновна.

— Однако это довольно странно… Для двадцатисемилетнего мужчины такая робость удивительна. Особливо в Петербурге! Я давно не встречал таких нерешительных молодых людей… Эдак он свое счастье прозевает, — замечал Викентий Дмитриевич.

— О! Если бы со мной не решались объясниться так долго, — восклицала Ксения в разговорах с сестрой, — я бы уже давно разлюбила! Я бы посчитала это за трусость или за недостаток чувств.

— Его спокойный и мягкий характер — первый залог семейного счастья. Отсутствие всякого буйства и страстности лучшее из качеств, которые можно пожелать для мужа, — говаривала меж тем своим дочерям Лукерья Антоновна, невольно припоминая собственного покойного супруга, весьма скорого на расправу.

А что же говорила и думала об этом Саша? Что говорил сам Дмитрий? Его робость и спокойствие были его врожденными свойствами да к тому же закрепленными воспитанием. Он все не решался объясниться, но его это не мучило так, как мучило бы другого человека. Дмитрий не мыслил себе иного хода событий. К тому же он, прежде чем серьезно поговорить с Сашей, счел необходимым отписать родителям в деревню Багряное. Рассказать им о своих намерениях и испросить их благословения.

А Саша? Она влюбилась. Исподволь, но влюбилась. Или убедила себя, что любит. Чтобы понять силу ее чувства, надо узнать, как оно зарождалось в ее душе. Надо разобраться с ее характером…

Сдержанность, именно сдержанность, а не прирожденное спокойствие, обманывали окружающих, заставляя думать, что она лишена страстности и других проявлений чувств. Да так оно подчас и бывало. Откуда же взяться сильным чувствам? Но в восемнадцать лет душа просит и ждет любви. Она готова поддаться на малейшее проявление чувства, готова поверить первому пробуждению страсти, готова дать овладеть собою целиком первому мечтанию о любви…

Сначала Саша вовсе не была влюблена. И когда Ельской подозревал в ней вспыхнувшую любовь к Багряницкому, настоящего чувства тогда еще не было. Индивидуальность молодого человека, его отношение к поэзии, перемена обстановки и новые впечатления от Петербурга заинтересовали Сашу. Она в силу привычки сдерживала себя, но уже чувствовала, уже понимала, что хочет увлечься всем этим без оглядки. Она была готова влюбиться в первого, кто только намекнет ей о тех чувствах, о которых она читала в романах. И этим первым оказался Дмитрий…

Он был нерешителен, но постоянен. Он был всегда рядом. Он был привлекателен, хотя и не боек. И Саша вообразила себе, что эта робость возникла от силы его чувства, что нерешительность его — это страх не удержать своей любви в рамках приличия. И вот уже его присутствие оказывает на нее самое магическое действие. Его взгляды тревожат воображение девушки, прикосновение руки в танце сводит с ума, стихи заставляют пламенеть ее щеки. С каждым днем она ожидала большего, и, уж конечно, сама отдавала больше, чем предполагала отдать. Ее спокойствие и молчание теперь были лишь способом не выдать слишком явно своего чувства, ибо остатки разума предупреждали ее об осторожности. Она ждала только его решительного объяснения, чтобы открыться самой, чтобы рассказать о своей страсти и любви.

Саша не спала ночами, ее сердце билось быстрее, и в груди все сжималось от собственных переживаний. В таком состоянии ей нужно было лишь одно его слово, лишь одно обещание. Кто бы мог подумать, что в ней таится такая страстность натуры. Саша боялась сама себя…

Но такое чувство не может долго оставаться в тайне, не может пройти незамеченным, тем более для того, кто сам испытывает нечто подобное. Дмитрий Иванович хотя и был слепцом в отношении окружающих и не умел распознать чужого настроения, невольно поддался той влюбленности, что теперь исходила от Саши. Их прогулки все более и более расковывали его, он сделался более общительным, он уже почти решился на ответственный шаг и подумывал даже не дожидаться ответа от родителей. Но все же медлил, все же был нерешителен…

А вот от кого не укрылось ни одно движение Сашиной души, так это от Ельского. Она могла обмануть не только мать, тетушку, но даже кузину, пристрастно взирающую на нее, но замечавшую только искусную спокойную маску на ее лице. Сестра же ее от души желала скорейшего объяснения между влюбленными. Но они только смотрели друг на друга. А Владимир ее видел и слышал. Не глазами постороннего и не слабым человеческим ухом, а глазами и всеми силами влюбленной души.

Ельской долго не бывал у Сонцовых и давно уже не видел Сашу. Он вышел в отставку, будучи не в состоянии находиться в свете, где так или иначе до него доходили слухи о Сонцовых. Он решил уехать в деревню, резко изменить свою жизнь и забыть Сашу, не видя для себя иного выхода, кроме того, чтобы порвать все связи со светом и никогда и ничего не слышать о ней… Потому что его любовь не была первым выдуманным чувством, ибо с первым чувством легко справиться. Это не было страстью, которую можно было бы заглушить и заменить другой страстью. Это было неожиданное чувство, которое однажды приходит только к редким избранным счастливцам и приносит им либо долгую радость, либо долгое страдание. От этого чувства тяжело избавиться. Ведь это не просто влечение, не просто желание — это понимание, ясное осознание собственного счастья с этим единственным человеком! — и невозможность смириться с потерей, с нереальностью этой мечты.

Владимир любил, понимал эту девушку, как никто другой, видел ее характер, хотя почти не был с ней знаком, и когда он летом навестил Сонцовых на даче, ибо от визита отказаться было невозможно, то понял все. Ее страсть, готовую вырваться наружу по первому мановению, всю сдержанность, которая делала честь человеку, переживающему такую бурю чувств, все странное равнодушие соперника, не умевшего почувствовать происходящее, и понял, что не сможет теперь уехать. Нет, он не хотел бороться за свою любовь, не перехватить эту любовь у соперника… Он просто понимал, что никто из тех, кто окружает Сашу, не видит ее состояния. А Багряницкий, как никто, способен не только погубить это чувство, но и этот характер, этого человека, эту молодую девушку с гордым и цельным характером — и с глубокими чувствами. Конечно, бывает, что первое чувство оборачивается сильнейшим разочарованием, но страстную натуру это разочарование может погубить.

Однако Владимир Алексеевич также умел не показать свои истинные переживания. Он оставался все таким же спокойным и неприступным, как и последние месяцы, и Анна, к которой было вернулись ее надежды, быстро поняла, насколько она заблуждалась.

Когда князь приехал к Сонцовым, после их настойчивых приглашений, Саша в первый момент встречи почувствовала неловкость. Но его спокойствие обмануло и ее. Оказалось, что для нее в ее теперешнем состоянии влюбленности совершенно неважны былые любые неприятности. Она даже довольно непринужденно поддерживала какой-то разговор в гостиной, который завел Ельской…