Как бы там ни было, она посчитала, что разум обязывает не звонить ему больше, поскольку она не хочет, чтобы одиночество толкнуло ее совершить ошибку. А Салим, которого она представляла мертвой рыбой, должен испариться навсегда либо стать старым воспоминанием, как раньше, которое она запечатает десятью печатями.

Возможно, ей требовалось время и настойчивый Я был не к месту сейчас. Так она думала, когда ехала на машине домой. Последовали вопросы: «Почему он столь настойчив? От чего бежит? Что боится упустить?». Она догадывалась, что он, как она сама, в стремительно уходящем времени боится упустить свой шанс.

«Как, он сказал, его зовут? Умр? Амер?» Она перебрала несколько имен. Однако ей не надо было их повторять, ей довольно было того, что, каждый раз, вспоминая о нем, она называла его Я. И хотя она попросила его не звонить, а ждать звонка от нее, она была практически уверена, что он ждать не будет и скоро свяжется.

Тогда она еще не подозревала, какую роль этот странный человек сыграет в ее жизни, несмотря на его упорство, несмотря на то, что время от времени появлялся призрак Салима. Однако с того вечера она стала часто думать об обладателе мелодичного голоса, с которым случайно познакомилась по мобильному телефону.

Вечером она поставила машину на обычном месте на стоянке у дома. Бросив беглый взгляд на зеленое здание, она заметила, что все этажи до самого верха уже заняты жильцами. «Тот, который на самом верху, добрался ли он до своей истинной родины?» — съязвила она и вошла в свое здание.

За конторкой сидел другой охранник. Ясмин поздоровалась с ним и спросила об Эфтабе. На его лице она прочитала изумление. «Он будет здесь в восемь часов утра», — сказал он и предложил связаться с ним по телефону, если он ей нужен по неотложному делу. Эфтаб проживал в комнате, отведенной для охраны с обратной стороны здания. Ясмин не знала, что Эфтаб живет здесь же.

«Ничего. Увижу его утром». Она направилась к лифту, но, не дойдя до него, повернулась к охраннику:

— Где, вы сказали, живет Эфтаб?

Он проводил ее за здание. Эфтаб сидел там на ветхом деревянном стуле, держа у уха большой старый приемник. Казалось, он что-то внимательно слушает. Эфтаб не сдвинулся с места, когда увидел ее перед собой и ограничился улыбкой. С минуту он продолжал внимательно слушать приемник, прежде чем отложить его в сторону и встать, приветствуя гостью.

— Вы здесь один живете?

— Я делю комнату со сменщиком. Она большая и комфортная. По крайней мере, для меня.

Дверь была полуоткрыта, и Ясмин смогла разглядеть комнату, которую Эфтаб назвал большой. Она насчитала не более трех метров в длину и ширину. Как ее спальня, точно нора.

Пока она рассматривала комнату, он спросил ее:

— Вы прочитали бумагу?

Она кивнула и полушепотом сказала:

— Я пыталась услышать голос, о котором вы мне говорили.

Он молчал и только кивал.

— Но я ничего не услышала.

Он расплылся в улыбке:

— Я знаю. Что же вы можете услышать, когда вы так носитесь?

И продолжил с достоинством мудрого мужа:

— Вам надо хотя бы ненадолго остановиться. Жизнь дарит нам шанс, чтобы мы воспользовались им. Но на бегу это сделать не удастся. Когда ваша душа успокоится и вы начнете замечать красоту вокруг себя, придет голос.

— Каждый куда-то торопится. Я не одна такая. Ты сидишь здесь, мудрец, и не знаешь, что творится за стеклянной дверью.

— Они в поиске своих шансов. Но видят их только в деньгах, не ведая, что страсть к деньгам высасывает все соки из мозга, пока тот не усохнет.

— А вы не думаете, что они заложники прошлого и что к этому их толкает страх перед будущим, а вовсе не деньги?

— Возможно. Иногда взгляд в прошлое — лучший способ заглянуть в будущее.

Он поднялся со стула и сделал шаг в ее сторону.

— Что касается вас, то ваш страх из-за одиночества, госпожа. И это действительно печально.

Ее глаза вспыхнули, и она посмотрела на него:

— Я не хочу больше мучиться. Кончено. Не хочу издеваться над собой. И рядом никому не хочу причинять зла.

— Чувство справедливости дано человеку, чтобы судить самого себя, а не других. И пока у вас оно есть, вы никому не нанесете вред.

Ей показалось, что Эфтаб толкает ее на новый опыт. В ее глазах он мог легко прочитать, как она нуждается, чтобы рядом кто-то был. Стоя напротив него, она вопрошала: следует ли верить всему, что говорит этот низкорослый охранник-индиец? Откуда же он узнал, что в ее жизни кто-то будет? Наверное, он заглядывает в души или читает по глазам. Так она думала, наблюдая за тем, как он садится обратно на свой деревянный стул и прикладывает приемник к уху. Она почувствовала: на этом он хотел закончить разговор. Ей стало стыдно за то, что она потревожила человека в час отдыха, нарушив его уединение. Она попрощалась с ним и направилась ко входу здания, еще раз бросив взгляд на комнатку, похожую на нору. Вдруг она остановилась и вернулась:

— А как объяснить увиденную во сне мышь?

* * *

В ту ночь она не сомкнула глаз, размышляя о разговоре с Эфтабом, о его толковании сна, который ее преследовал. То она превращается в мышь, то танцует с этим зверьком. Она полагала, что мыши снятся не к добру, пока не спросила Эфтаба и не взяла в руки сонник.

— У каждой нации свои традиции объяснения сновидений. И толкования настолько же разные, насколько различаются культуры. У кого-то мышь может означать что-нибудь хорошее, а может быть, это развратница.

На этих словах она зажала рот рукой, чтобы подавить вырвавшийся крик. Охранник-индиец продолжил:

— Но вы не такая.

— Что же тогда значит этот сон?

— Сон надо толковать, исходя из реальности. Реальность объясняет сон, а не наоборот. Когда мы переживаем трудный период, именно наш опыт, а не фантазия, воспроизводит то, что мы видим ночью.

Она ненадолго задумалась, повторяя последнюю его фразу, и сказала:

— Когда из своей маленькой квартиры я увидела зеленое здание, забыла, как меня зовут. Я почувствовала, что теряю свое я. И меня вновь настигли причиняющие мне боль воспоминания. Это из-за нервов мне привиделось во сне такое?

— Есть куда более важная вещь, — ответил он. — Ощущение того, что человек внутри вас растворился. У мыши есть сходство с человеком, но это не человек. Мыши питаются как люди и болеют так же, поэтому их берут для экспериментов. Сегодня мы экспериментируем друг над другом на тему взаимного недоверия. Если бы мышь переполняли чувства, она стала бы человеком. А мы становимся мышами, когда теряем свою человеческую сущность. Однако…

— Однако что?

— Вы не мышь, вы Ясмин. Чтобы оставаться собой, вы должны поверить, что в ваших силах сделать свою жизнь такой, какой вы хотите.