Около 15.00 она осторожно подошла к окну. По Борго Пио катили две поливально-уборочные машины, они появились за день до положенного времени: проезжая часть лишь слегка запылилась, и особого мусора не было, потому что большинство горожан бежало от жестокой августовской жары. Механические дворники свернули на Виколо делле Паллине, где ранее их никогда не встречали, и направились прямо на толпу под окнами ее квартиры. Журналистская братия с руганью подхватила камеры и прыснула в разные стороны.

Сара злорадно наблюдала из-за приоткрытых штор за бегством врагов. Да, с его стороны это был весьма щедрый подарок и, главное, вовремя. Но увы, назойливые приставалы рано или поздно вернутся на прежнее место.

И действительно, толпа под окнами вскоре почти восстановила свои ряды. Неожиданно от нее отделились две фигуры – высокий толстяк и молодой стройный человек ростом пониже. Узнав вчерашних полицейских, Сара принялась быстро приводить мысли в порядок.

Сидя на сухом склоне Эсквилинского холма, недалеко от виа Меценате, Джей Галло нехотя доедал купленный в ближайшей пиццерии кальцоне – кабачки цукини и соленые авокадо, завернутые в моцареллу. Продолжавшиеся четвертый день съемки археологических раскопок снова остановились. Любопытно, когда продюсер в Нью-Йорке прочитает финансовый отчет и прикроет финансирование их идиотского проекта, а заодно и выдачу суточных? Самому Галло эта работенка уже порядком надоела. Куда больше можно заработать на туристах, таскаясь с ними по городу и рассказывая скабрезные анекдоты из римской истории. Он вообще ненавидел телевизионщиков за непомерные, как дирижабль, амбиции. Но больше всего Джей Галло не любил их за бесчестность. В свое время, пока выпивка и наркотики не сбили его с прямого пути, Галло был перспективным молодым ученым в Гарварде, темой его исследований являлся античный Рим. Теперь он превратился в вечно голодного переводчика и гида. Постоянное наблюдение за этой пародией на археологические раскопки – когда с озабоченным видом обсуждают принадлежность любого камушка к храму Аврелия или Золотому дворцу Нерона и благоговейно вздыхают над каждым керамическим черепком и ржавым гвоздиком, заведомо не связанными с античной эпохой, – вызывало у него отвращение. Джею Галло вполне хватало знаний и опыта, чтобы понять: "эксперты" по материальным соображениям напускают псевдонаучный туман.

Наиболее ярко шоуменов от археологии представлял некий Сципио Кампион – уже одно это имя вызывало у Джея зубовный скрежет. Второразрядный профессор из Оксфорда – с крошечным подбородком и произношением, от которого уши вяли, – держался с таким академическим апломбом, что американские зрители просто падали от восторга. Если верить телевизионной передаче, то всего за сезон Кампион обнаружил военный лагерь, где армия Спартака скрывалась от Помпея, раскопал дворец в Гластонбери, расписанный фресками (он тут же отнес их к эпохе правления Авалона), и отыскал гробницу в окрестностях Александрии (а внутри – только подумать! – обезглавленный скелет Цезариона, легендарного сына Юлия Цезаря и царицы Клеопатры). Все его открытия выглядели крайне недостоверно и были абсолютно бездоказательны. И сейчас Джей с отвращением смотрел, как Кампион важно расхаживает перед телекамерой. Круглый бездарь. Если бы Джею Галло представился подобный шанс, он сделал бы все гораздо лучше. Но эта сучка, руководительница съемочной группы, рассмеялась ему в лицо, едва он предложил свои услуги.

Прикончив кальцоне, он прислушался к дурацкому спору между Кампионом, режиссером и оператором по поводу того, как должен падать свет на лик выдающегося археолога.

– Кретины, – с раздражением пробормотал Джей Галло.

Настроение испортилось окончательно. Дела были как сажа бела. Приходилось работать мальчиком на побегушках развозя коробки и пакеты черт знает с чем по адресам, куда второй раз по доброй воле ни за что не поедешь. Но торчать во вшивой телевизионной программе было все-таки лучше, чем париться в тюряге.

В кармане рубашки зазвонил мобильник. Джей нехотя вытащил его потной рукой, нажал кнопку и отошел подальше от спорщиков, чтобы кто-нибудь не выговорил ему за личные разговоры в рабочее время.

– Синьор Галло? Меня зовут Дельгадо. Я работаю в туристической компании в Борго. Вы вряд ли о нас слышали. У меня большая проблема. Вы сейчас заняты?

– Очень. – Джей всегда пользовался этой ритуальной фразой в разговоре с шустрыми клиентами, чтобы поставить на место и принудить по достоинству оценить его услуги, прежде всего в денежном выражении.

– Хм-м. Прошу прощения. Тогда в другой раз.

– Я не сказал, что не могу, – огрызнулся Галло. – Просто занят.

– Нам срочно нужен человек. Ко мне обратились из одного агентства. Прибыла группа важных персон, желающих посетить Остиго[1], и всего за час надо отыскать для них переводчика.

– И о чем трепаться?

– Что-что?

– Я спрашиваю, на какую тему экскурсия? О чем мне им говорить?

– О последних археологических находках периода Римской империи. Краткая история порта. Особых подробностей не требуется.

Впервые за целый день Галло улыбнулся:

– Понял. А подробностей я могу навалить сколько пожелаете. Именно этим я занимался в Гарвардском университете.

Мужчина на другом конце провода слегка заколебался:

– Да, я слышал. Так вы свободны?

Галло хорошо чувствовал момент, когда наступала пора подсекать рыбку:

– Буду с вами откровенен. Как раз сейчас у меня важное деловое мероприятие. И если придется от него оторваться, появятся неизбежные убытки. Короче, шестьсот долларов в день.

– Это очень солидная сумма, – неуверенно протянул турагент.

Галло решил стоять на своем. Оставался лишь один съемочный день, а ему заплатили вперед. И хотя в целом он не любил обманывать людей, но в данном случае сделал бы это с удовольствием.

– Или соглашайтесь, или будьте здоровы.

– А нельзя перезвонить вам минут через тридцать? Вы где будете?

– Найдете меня в остерии "Капри". Это на Лабикана, что рядом с Колизеем.

– Вы там пьете кофе?

– Вот именно, кофе, – ответил он, ухмыльнувшись. И какое парню дело, что он предпочитает пить?

– Там и встретимся. – Собеседник положил трубку. Галло даже не успел выяснить его приметы.

Он снова подошел к операторам-телевизионщикам. Те возобновили съемку. Перед камерами Кампион с важным видом держал в руках какой-то осколок, разглагольствуя о том, что это, возможно, кубок, принадлежавший Нерону.

Галло направился прямо к профессору и решительно отобрал коричневый кусок неглазированной керамики.

– Позвольте опровергнуть фантастические домыслы моего коллеги всего лишь одним реальным фактом, – спокойно произнес Галло, улыбаясь прямо в камеру. – Нерон действительно жил здесь за три года до того, как погиб от руки раба, который опередил римлян, желавших растерзать императора на куски. Но императоры никогда не пользовались такой убогой посудой. У них были великолепно изукрашенные тарелки и бокалы, они ели на золоте и серебре. А такой мерзости никогда не нашлось бы места в императорском дворце. Даже рабу было бы зазорно прикасаться к ней. Ты, дружище, раскопал всего лишь гончарную мастерскую при императорском дворце. Поэтому кончай дурачить добрых людей.