В гравитационной системе еще сохранялась небольшая возможность для маневра. Может, достаточно, чтобы сбросить скорость до безопасных пределов. И – о чудо из чудес! – если его эфемериды верны, он сможет даже добраться до района Западного моря... к востоку от Порт-Хелении. Фибен в течение нескольких минут немелодично насвистывал. Он гадал, каковы шансы, что так и получится. Один к миллиону? Скорее к триллиону.

А может, Вселенная заманивает его очередной надеждой, прежде чем нанести новый удар?

Все же есть какое-то утешение в том, что под этими звездами кто-то думает и о нем лично.

Он достал сумку с инструментами и занялся необходимым ремонтом.

Утакалтинг знал, что неразумно ждать дольше. Но оставался с библиотекарями, глядя, как они стараются добыть больше сведений, прежде чем наступит время уходить.

Он разглядывал техников, людей и неошимпанзе, которые суетились под высоким куполом здания отраслевой Библиотеки планеты. У всех были задания, и все выполняли их напряженно и эффективно. Но все же чувствовался под самой поверхностью еле сдерживаемый страх.

Непрошенный, на короне Утакалтинга образовался неярко светящийся риттитис. С помощью этого глифа тимбрими обычно успокаивают испуганных детей.

«Они тебя не видят», – сказал Утакалтинг своему глифу. Однако риттитис упрямо висел, пытаясь смягчить тревогу молодых.

Но это не дети. Люди знакомы с Великой Библиотекой всего два земных столетия. Однако у них есть тысячи лет собственной истории. Им не хватает галактического блеска и образованности, но иногда этот недостаток оборачивается преимуществом.

«Редко». Риттитис сомневался.

Утакалтинг пресек спор, убрав глиф туда, где ему полагается находиться, – вглубь своего существа.

Под сводчатым каменным потолком висит пятиметровый серый монолит, увенчанный изображением крылатой спирали; в течение трех миллиардов лет это символ Великой Библиотеки. Поблизости накопители информации заполняли кристаллические кубы памяти. Жужжали принтеры, выбрасывая толстые отчеты, которые кратко аннотировались и увозились.

Библиотечное отделение класса К, конечно, очень маленькое. В нем содержится эквивалент, всего в тысячу раз больший, чем во всех книгах, созданных человечеством до Контакта. Безусловно, это капля в море по сравнению с полной отраслевой Библиотекой на Земле или общей секторной библиотекой на Таците.

Но когда Гарт падет, эта Библиотека тоже перейдет к захватчикам.

Согласно традиции, это ничего не меняет. Библиотека всегда должна действовать и быть открытой для всех, даже для воюющих, на территории которых находится. Но в такие времена, как сейчас, нельзя рассчитывать на благородство. Силы сопротивления колонистов хотели захватить с собой всю информацию, которую смогут использовать позже.

Ничтожная часть ничтожно малого. Конечно, они делают это по его предложению, но Утакалтинг был искренне изумлен, когда люди так энергично стали осуществлять его идею. К чему беспокоиться? Чего можно достичь с помощью такой ничтожной информации?

Посещение Планетарной Библиотеки служило его целям, но одновременно укрепило его мнение о землянах. Они никогда не сдаются. И это еще одна причина, по которой он находит эти создания изумительными.

Тайная пружина всего этого хаоса – его собственная шутка: ему нужно незаметно переместить несколько специфических метафайлов, что легко сделать сейчас под шумок. Никто даже не заметил, когда он приложил свой собственный приемопередающий куб к массивной Библиотеке, подождал несколько секунд и снова спрятал свое маленькое приспособление для саботажа.

Готово. Теперь в ожидании машины оставалось только наблюдать за волчатами.

Вдали раздался и пропал воющий звук. Это сирена космопорта через залив: еще один искалеченный участник схватки в космосе начал экстренную посадку. Слишком часто в последнее время раздается этот звук. Все и так знают, что выжило очень немного.

Сутолоку создавали отлетающие воздушные корабли. Многие жители континента уже бежали на цепь островов в Западном море, где до сих пор живет большая часть землян. Готовится эвакуация правительства.

Когда завыла сирена, все люди и шимпы на мгновение подняли головы.

Утакалтинг почти ощутил короной вкус сложной фуги тревоги.

«Почти ощутил вкус?

О, какая прекрасная, поразительная штука – эти метафоры! – подумал Утакалтинг. – Можно ли ощущать вкус с помощью короны? Можно ли осязать глазами? Англик – такой примитивный язык, но иногда вызывает удивительные мысли.

И разве дельфины не «видят» ушами?»

Над раскачивающимися щупальцами сформировался новый глиф – зунур'тзун, резонирующий со страхом людей и шимпов. Да, мы все надеемся выжить, потому что хотим еще так много сделать, вкусить, увидеть, кеннировать...

Утакалтинг пожалел, что дипломатия требует в роли послов самых скучных тимбрими. Он стал послом еще и потому, что он скучен, по крайней мере по мнению тех, кто остался дома.

А бедная Атаклена еще хуже, она так серьезна и сдержанна.

Он охотно признавал, что отчасти это его вина. Поэтому он привез с собой отцовскую коллекцию доконтактных комедий землян. Ему особенно нравятся программы «Три комика». Увы, Атаклена, кажется, не способна воспринять тонкую иронию этих древних гениев буффонады.

С помощью силта – посыльного мертвых, которых помнят, – его давно покойная жена все еще поддразнивает его, она говорит, что их дочь должна быть дома, где жизнерадостные сверстники могли бы нарушить ее уединение.

Может быть, думал он. Но Матиклуанна свою попытку предприняла. А он верит в свои собственные методы.

Маленькая самка-неошимпанзе в мундире – шимми – остановилась перед Утакалтингом и поклонилась, уважительно сложив перед собой руки.

– Да, мисс? – Утакалтинг заговорил первым, как требует протокол. И хотя патрон говорил с клиентом, он великодушно включил старинное почтительное обращение.

– Ваше превосходительство. – Хриплый голос шимми слегка дрожал. Наверное, она впервые говорила не с землянином. – Ваше превосходительство, планетарный координатор Онигл передает, что подготовка закончена. Можно зажигать огни.

– Она спрашивает, хотите ли вы присутствовать при начале осуществления вашей... программы.

Глаза Утакалтинга удивленно раздвинулись, взъерошенная шерсть между бровями на мгновение пригладилась. Его «программа» вряд ли заслуживает такого названия. Скорее это остроумный розыгрыш, нацеленный на захватчиков. В лучшем случае рискованная попытка.

Даже Меган Онигл не знает, что он на самом деле задумал. Конечно, жаль, но это необходимо. Даже если не удастся – а скорее всего так и будет, – все равно раз-другой можно будет усмехнуться. А смех поможет его другу в предстоящих тяжелых испытаниях.