Она смотрела на него широко открытыми глазами.

– Вы шутите!

– Ничуть.

Впервые он наслаждался эффектом, который произвело его настоящее имя. Было приятно одним движением разрушить нелепую теорию Рейчел. Ей не нравится, когда ее называют дояркой? Что ж, и ему не пришлась по вкусу ассоциация со злом, пусть даже он сидел в тюрьме.

– Фрэнсис Дрейк Хантер… – медленно произнесла Рейчел, морща лоб.

– Попадаю ли я на другую полку, мисс библиотекарша?

– Возможно. Это имя вам тоже определенно подходит. Фрэнсис Дрейк и сам был любопытным гибридом. Надо подумать…

– Поверить не могу! – фыркнул он. – Сижу здесь с вами и рассуждаю о систематическом каталоге. Вы просто созданы для работы в библиотеке. А вот для секретной работы явно не годитесь. Это не ваше.

Рейчел настороженно взглянула на него.

– Но я и не планировала участвовать в вашей операции. Мое собеседование было уже назначено, когда Келли попыталась отговорить меня. Поверьте, карьера секретного агента меня вовсе не прельщает.

– Надеюсь, что так. Не думаю, чтобы вам очень нравилось это занятие – воздействовать на людей, чтобы они откровенничали с вами. Когда час назад мы с вами играли в вашу занятную игру, вид у вас был – краше в гроб кладут. Вам было неприятно. И вчера, с Харлей, тоже. Вы так вели себя, будто это вы совершили преступление, разговорив ее.

Лицо Рейчел стало очень серьезным.

– Когда я… вступаю с человеком в контакт, то чувствую все, что чувствует он. Иногда это бывает очень больно. А вообще обычно такие вещи действуют на меня чисто физически: я нехорошо себя чувствую, иногда даже тошнит. – Она попыталась улыбнуться. – Вот почему сегодня утром я была такая голодная. Вчера вечером мне кусок в горло не лез: слишком много чужих эмоций, да и сегодня утром я не…

Она вдруг замолчала и уставилась в чашку, а Дрейк насторожился. Значит, чужие эмоции? Интересно, а в нем что она почувствовала? Из-за чего выглядит такой бледной и измученной?

«Ерунда, чушь! – тут же напомнил он себе. – Нет у нее никаких сверхспособностей. Все это обыкновенное самовнушение».

– Если это причиняет вам боль, почему же вы этим занимаетесь? На вас давит Келли? Это она заставила вас добиваться участия в деле?

– Нет, конечно. Она с самого начала была против. Но, как я уже вам говорила, у меня был близкий человек…

– Да, да. Который умер от передозы.

Рейчел вздрогнула от его язвительного тона, продолжила как ни в чем не бывало:

– Для меня открылась возможность что-то изменить… сделать что-то, чтобы не пострадали другие.

Она слабо улыбнулась, поднесла к губам чашку и трясущейся рукой поставила ее обратно на блюдце, обнаружив, что кофе там нет.

«Она лжет, – подумал Дрейк. – И лжет очень неумело».

– Правило разведчика номер один: никогда не лгите напарнику, – проворчал он.

– Я не лгу, – отрывисто возразила Рейчел.

Дрейк фыркнул и отвернулся.

– Но послушайте, – твердо сказала она, – зачем еще мне ввязываться в такое дело?

– Вот это мне и хотелось бы узнать. Расскажите, пожалуйста. Этот «близкий человек» был вашим другом? Или подругой?

Ее взгляд стал колючим.

– А это уже вас совершенно не касается. Я дала слово не заставлять вас говорить о ваших страшных секретах, так позвольте и мне оставить кое-что при себе.

Дрейк нахмурился.

– К сожалению, сейчас меня касается все имеющее отношение к вам и вашим заумным способностям. Все-таки мне бы хотелось понять, почему вы по указке сестры безропотно занимаетесь тем, что причиняет вам боль.

Она пристально посмотрела на него.

– А вы сами, Дрейк Хантер? Почему вам так не терпится упрятать Пеннелла за решетку? Ведь вы сами отбыли срок, вы должны бы с большим сочувствием относиться к нарушителям закона. Или, может, вас посадили за сугубо должностное преступление и вы не хотите иметь ничего общего с Пеннеллом и иже с ним?

Дрейк открыл рот, готовя уничтожающий ответ, но снова закрыл его. Может, стоит сказать ей правду? По крайней мере, это заставит ее как следует подумать еще раз.

– Должен вас разочаровать, милая, – он недобро усмехнулся и серьезно взглянул на нее. – Прошу прощения, но вы связались с очень плохим мальчиком. Меня посадили за хранение кокаина.

Он ожидал охов, ахов, хотя бы изумления на лице, но Рейчел спокойно смотрела на него и ждала, что будет дальше.

– Если совсем точно, два кило кокаина, – злобно добавил он. – Как вам такое «должностное преступление»?

На ее лице не появилось и тени удивления. Она просто продолжала смотреть прямо на него внимательными, синими, как у младенца, глазами.

– Но вы говорили, что невиновны в том, за что попали в тюрьму.

Дрейк тихо выругался. Вот и пугай ее! Напугаешь такую, когда она уже выведала половину его секретов, просто посмотрев на него… Пожалуй, стоит рассказать ей остальное – все равно не отвяжется, пока не узнает. Он кивнул, чувствуя, как помимо воли сжимаются кулаки.

– Все правильно, хотя вы можете мне не верить. Я принимаю участие в этой операции потому, что мне обещали в обмен на мою помощь пересмотреть мое обвинительное заключение.

– Пересмотреть? Но как? Если у вас действительно нашли кокаин…

– Его подложил мне мой бывший партнер по бизнесу, чтобы убрать меня с дороги. Вот поэтому я и добиваюсь повторного расследования.

– Зачем же ему было идти на такую низость? – Она прищурилась. – Скажите, а это никак не связано с вашим прежним знакомством с Пеннеллом?

Дрейк потрясенно уставился на нее. «Довольно на сегодня правды, Сюзи Солнышко! Чем меньше ты узнаешь, тем меньше риска, что что-нибудь случайно дойдет до Пеннелла или Фэйрчайлда».

– Как вы сами изволили выразиться, не ваше собачье дело.

Рейчел, оскорбленно поджав губы, скрестила руки на груди.

– Я сказала – «это вас совершенно не касается».

Ах ты, надо же! Боже сохрани сказать, что она употребила бранное слово! Все напряжение Дрейка тут же как рукой сняло.

– Видите, я же говорил, что вы – типичная Сюзи Солнышко. Даже ругаться не умеете. Черт возьми, если вы не выносите ненормативной лексики, как же вы будете общаться с таким сквернословом, как Пеннелл?

– Мне обязательно уметь ругаться, чтобы он взял меня в секретарши?

Дрейк застонал.

– Думаю, нет. – Он помолчал и с лукавой улыбкой добавил: – Сюзи.

– Не надо меня так называть, – пробормотала она.