— Ага, — противным голосом поддакнула анчутка и неожиданно скрипуче добавила: — Отблагодарит так, что на всю жизнь запомнишь. Уж я-то знаю этого шалопая.

— Это я уже понял, — убрав ножичек, Филипп двинулся по тропинке дальше, а подменыш последовал за ним.

— Мне, между прочим, тоже в эту сторону, — буквально наступая ему на пятки, развязно проговорил Кинтохо.

— Тогда я пойду другой дорогой, — Филипп сошел с тропинки и вдоль неё побрел по высокой траве. Он обратил внимание, как изменился тон у недавнего пленника, и даже пожалел, что освободил подменыша. С другой стороны, оставить человека на съедение упырям казалось ему настоящим преступлением. Эти мысли страшно мучили Филиппа. Кроме того, идти по лесу было намного труднее. Высокая трава, бурелом и густые заросли кустарника настолько замедляли ход, что скоро Филипп решил вернуться на тропинку.

— Зачем ты за мной поперся? — остановившись, раздраженно спросил он. Хочешь опять заманить меня к своим «добрым» друзьям на ночлег? Не получится.

— Нет, — спокойно ответил Кинтохо. — Хочешь — верь, не хочешь — не верь, но на этот раз я обязательно доведу тебя до Черного Камня. Чего бы мне это не стоило.

— Обойдусь, — грубо ответил Филипп. Он почти побежал вперед, но подменыш не отставал от него ни на шаг.

Филипп торопился отыскать ровное место, где можно было начертить круг и переночевать. Тропинка для этого не годилась, она была слишком узкой. Филипп намеревался добраться до следующего ельника, но сколько до него идти, не знал, а спрашивать у Кинтохо не желал.

Солнце уже опустилось ниже деревьев, и в лесу начало смеркаться. Это так напугало Филиппа, что он припустился ещё быстрее. Он больше не обращал внимания на подменыша и думал только об одном, как бы успеть устроиться на ночлег. Но лиственный лес не кончался. Наоборот, он становился все гуще, деревья все плотнее обступали тропинку, и надежды Филиппа потихоньку таяли.

Ночная тьма опустилась на лес почти мгновенно. Луна ещё не успела взойти, а потому в лесу сделалось темно как в погребе. И все же Филипп не сдавался. Он упорно шел вперед и когда случайно забредал в крапиву, тихонько вскрикивал.

Где-то недалеко заухал филин, и от крика ночного хищника Филипп вздрогнул.

— Между прочим, его тоже Филей зовут, — неожиданно подал голос Кинтохо.

— Иди ты к черту, — в сердцах огрызнулся Филипп. Он чувствовал, что вот-вот упадет от усталости. Его мучили жажда и голод, но он все шел и только про себя твердил: «Раньше двенадцати они не нападут. Раньше двенадцати они не нападут»

— Ты наверное ищешь чистое местечко, чтобы начертить круг? — догадался подменыш. — Рядом ничего такого нет, но я могу показать. Здесь недалеко, к полуночи дойдем.

— Отстань, — стиснув зубы, устало простонал Филипп. При одном лишь упоминании о полуночи ему сделалось жутко. Времени у него оставалось не так много, и все же он решил обойтись без услуг своего навязчивого спутника.

— Как хочешь, — с деланным равнодушием произнес Кинтохо. — В этих местах водятся волки-оборотни. А они нападают прямо с наступлением темноты. Я бы не хотел встретиться с ними ночью. Эти оборотни такие лютые, похуже упырей будут. Так что, прощай, Филя. Я побежал дальше. — Подменыш нырнул в густую траву, и на прощание Филипп услышал: — Спасибо за помощь. Может когда-нибудь встретимся. Хотя вряд ли. — После этого маленький мошенник расхохотался, и эхо от его хохота ещё долго было слышно в лесу.

Филипп остался один. Он почти совсем выдохся и едва передвигал ноги. Решив, что дальше идти не имеет смысла, Филипп снял майку, обмотал правую руку и принялся срезать по бокам тропинки крапиву и лопухи. Он хотел расчистить хотя бы небольшую площадку и переночевать здесь же.

Сил у Филиппа оставалось все меньше и меньше. Работа шла крайне медленно, и все же он не прекращал её. Толстые, одеревеневшие стебли лопухов поддавались с большим трудом, Филипп часто обжигался крапивой, но старался не обращать на это внимания. На стоны и жалобы у него просто не было времени.

Наконец площадка была расчищена. Нащупав рукой острый камень, Филипп из последних сил провел вокруг себя глубокую жирную линию и после этого обессиленный повалился на землю.

Филипп лежал на земле и прислушивался к лесным голосам. Где-то рядом зашуршала трава, и он подумал, что наверное это змея. Филипп хотел приподнять голову, но затем передумал. Ему больше не хотелось ни шевелиться, ни думать об опасностях.

Филипп начал проваливаться в сон, когда услышал рядом с собой чье-то голодное урчание. Он раскрыл глаза и убедился, как вовремя начертил круг. Всего в метре от себя он увидел два горящих желтых глаза, которые в кромешной темноте выглядели особенно жутко. Взгляд оборотня был таким пронзительным и злобным, что Филипп не выдержал и зажмурился. Он лишь посильнее прижал ноги к животу, чтобы они случайно не вылезти за пределы магического круга, и в отчаянии подумал: «Опять Кинтохо привел свою нечисть. Сидит сейчас где-нибудь за деревьями и радуется. Только зря. Все-таки хорошо, что я его снова встретил. Он предупредил меня о волках-оборотнях. Наверное хотел сделать хуже, а получилось, что помог. И как я сразу не догадался, что его специально подвесили над тропинкой, по которой я иду? А с другой стороны, зачем было подвешивать? Он мог спокойно красться за мной всю дорогу. Может, для того, чтобы я задержался? Сколько времени с ним потерял» К первому оборотню присоединились ещё два. Снова решив взглянуть на хищников, Филипп увидел сразу три пары желтых кровожадных глаз. Хрипло дыша, оборотни бродили вокруг, иногда тыкались черными мордами в невидимую стену и тут же отскакивали от нее.

— Идите к черту, — тихо сказал им Филипп. — Придется вам сегодня завтракать жабами. Лапы коротки до меня добраться.

А вскоре над лесом взошла огромная желтая луна, и в её мертвенном свете Филипп сумел разглядеть трех здоровенных матерых волков. «Боже мой, зажмурившись, подумал он. — Как приятно читать страшные сказки дома и как страшно оказаться в самой сказке.

Пол ночи соседство оборотней не давало Филиппу уснуть. Они явно дожидались, когда во сне он вытянет ноги, чтобы схватить добычу. За эти долгие ночные часы Филипп столько передумал и столько пережил, что этих переживаний с лихвой хватило бы на целых десять лет.

Филипп проснулся от того, что тоненький лучик солнца пробился сквозь листву, прополз по его плечу, затем по щеке и соскользнул на прикрытое веко. Во сне Филипп что-то пробормотал, махнул у себя перед носом рукой и открыл глаза. Первое, что он увидел, это две грязные пятки Кинтохо. Лесной плут сидел рядом с кругом, перекидывал с ладони на ладонь камешек и очевидно дожидался, когда приятель проснется.

— Опять ты, — недовольно пробурчал Филипп.

Он только что видел приятный сон, в котором не было никакого сказочного леса со всеми его кровожадными обитателями. Филипп побывал у себя дома, и возвращение к действительности сильно расстроило его.