В середине декабря «Мечту» посетил Косыгин, до этого здесь ни разу не бывавший. Я даже впал в некоторое изумление – да что же хотят найти в том кратере, неужели космический корабль пришельцев? Или что-нибудь похлеще, наподобие «монолита» Артура Кларка? Наверное, все же нет, и книга, и фильм появятся только через год, а в моих материалах их не было. Хотя, конечно, одно предсказание великого фантаста уже сбылось – с моей посильной помощью. Так может, и сейчас получится что-то подобное, я-то вот он, никуда не делся?

Однако сразу выяснилось, что лунные дела Алексея в данный момент не интересуют совершенно. А вот то, что беседовать он предложил в самом защищенном месте института – комнате, где стояла якобы установка для межмировой связи, сразу навело меня на нехорошие подозрения.

– Видите ли, Виктор, – начал он, – тема нашей предстоящей беседы, пожалуй, ближе Антонову, нежели вам. Но, если позволите, я бы все-таки хотел обсудить ее сначала с вами.

– Ох, Алексей Николаевич, да не ходите вы вокруг да около! Лучше сразу скажите, сколько народу надо отправить к праотцам, в какие сроки и кого именно. А уж потом будем думать, звать Антонова или я сам справлюсь.

– Вить, ну как же так можно? – укорил меня упомянутый духовный брат. – Надо было говорить «этого живодера Антонова»! Звучало бы гораздо убедительней.

– Именно это и подразумевается, – отмахнулся я, – тонкий намек здесь подействует сильнее прямого заявления. Ты давай слушай, работать-то небось придется все же тебе. Тоже мне, живодер-любитель нашелся.

– Речь пойдет о Дмитрии Федоровиче Устинове.

Я молчал, хотя так и подмывало спросить: «Да что же он, совсем без рук, сам застрелиться не может?» Черный юмор Косыгин, может, и понимал, но не любил.

– Он может стать ценным союзником, – продолжил собеседник. – Но может и опасным врагом. Принято решение посвятить его по урезанному варианту, раз уж Глушко никак не удосужится вас посетить. А дальше будет видно. Если Дмитрий Федорович примет правильное решение и, главное, станет ему неукоснительно следовать, на вас придется возложить еще и обязанности по поддержанию его здоровья на должном уровне. Надеюсь, вы не станете возражать и справитесь. Ну, а если нет…

– Понятно, обязанности поменяют знак на противоположный. В принципе я не против, с Антоновым, если понадобится, договорюсь сам. И кто там следующий? Огласите весь список, пожалуйста.

– Виктор, за кого вы меня принимаете? Думаете, в нас уже не осталось ничего человеческого?

– Значит, Ивашутин принял, как вы сказали, «правильное решение» без применения сильнодействующих методов убеждения, это радует. Только пусть тогда Устинов приедет сюда, у меня с этой второй экспедицией свободного времени совсем мало.

– Разумеется, и я обязательно составлю ему компанию, мое присутствие при разговоре лишним не будет. Наверное, это произойдет сразу после старта ракеты – ведь, пока она летит, вы будете сравнительно свободны, а до того вас действительно лучше не отвлекать от работы. Кстати, хочу вам сказать еще вот что. Поначалу ваша роль в лунной программе представлялась нам чисто инженерной, однако вы неожиданно сумели показать себя и недюжинным организатором. Это как раз тот случай, когда ошибаться приятно. Примите мои искренние поздравления.

Ага, старый хитрец явно хочет меня еще на что-то припахать, вот и сыплет комплиментами, подумал я. Ладно, посмотрим ближе к делу. Хрен его знает – может, и соглашусь. Если, конечно, мне предложат что-нибудь не очень неприятное.

Старт второй лунной экспедиции роботов состоялся днем тридцать первого декабря. Он прошел штатно, так что нам удалось даже нормально отметить наступление нового, шестьдесят восьмого года. В отличие от бедного Саши Фроловского, который еще тридцатого улетел в Крым и теперь безвылазно сидел в ЦУПе. Мне, правда, первого числа пришлось съездить в Калининград-подмосковный, но не с самого утра и не на весь день.

Полет проходил без неожиданностей, благо по опыту прошлого полета бортовая электроника лунного модуля была дополнена еще двумя мини-компьютерами. Два работали, два находились в резерве.

Ко мне прилип стишок из двадцать первого века – «летела ракета, упала в болото, какая зарплата, такая работа». Время от времени я его принимался бормотать про себя, но здесь смысл стихотворения вывернулся наизнанку. Ракета летела без нареканий, а зарплата, когда я пришел ее получать, вызвала легкую оторопь. Со всеми надбавками и доплатами выходило больше шестисот рублей в месяц. Да и Ленинская премия – это не только медаль с профилем вождя пролетариата и красная книжечка, но и десять тысяч рублей. Куда лично мне в СССР можно деть такую прорву денег, я себе просто не представлял. Купить «Волгу»? Так она мне не нужна, и дяде Мише тоже. Дачу? Мы и так живем на берегу речки, а за ней – лес. Пропить невозможно по чисто техническим причинам.

Хотя Косыгин, вон, шефствует над школой, так что я могу взять с него пример. Недалеко от нашей бывшей квартиры, рядом с Воронцовскими прудами, есть школа-интернат. Надо будет по дороге в Москву туда заехать и выяснить, нужна ли моя помощь.

Впрочем, машину купить мне все-таки пришлось, но не сейчас, а весной. Ближе к делу обязательно расскажу, как так получилось, если не забуду.

Третьего января, когда ракета пролетела уже почти половину расстояния до Луны, в «Мечту» приехали Косыгин и Устинов. Директор их встретил и проводил в корпус «А», где я в это время смотрел и слушал, что за синтезатор сварганили мои подчиненные. Если сравнивать с первым из тех, что делал Антонов, то у них получилось явно лучше, а если с последним – то заметно хуже.

– Вот, Дмитрий Федорович, это, так сказать, восходящая звезда советской электроники – Виктор Скворцов, – представил меня Косыгин. Ну, если быть точным, то не совсем меня, а все-таки Антонова.

Устинов с отвращением глянул на синтезатор, но руку все-таки протянул. Антонов ее с чувством пожал и, получив код доступа, удалился. Я же предложил:

– Давайте пройдем в корпус «Б», там есть гораздо более интересные объекты для ознакомления.

Во время показа возможностей планшета Устинов еще сохранял скепсис, но, когда маленький дрон, транслирующий изображение на смартфон, вылетел в коридор, а потом, через приоткрытую дверь проникнув в туалет, спустился к самому унитазу, после чего вернулся обратно, будущий маршал, а пока только генерал-полковник, был потрясен.

– И вот представьте себе, – я начал, не отходя от кассы, ковать железо, – танк. Не очень сильно отличающийся от вашего Т-64. Ну, может, при том же весе помощней мотор и на десяток миллиметров больше калибр орудия, и все. А против него выступают… ну, скажем, сорок шестьдесят четвертых. Каков, по-вашему, будет результат боестолкновения?

– Может, ваш танк и сожжет несколько наших, но потом сожгут его. Работать одновременно по сорока целям он не сможет.

– Так ему и не надо одновременно. В распоряжении экипажа десяток дронов. Не таких, как эта игрушка, а настоящих, боевых. С интеллектом даже посильнее, чем у моих луноходов, с гораздо более совершенными камерами, работающими не только в видимом диапазоне, но и в инфракрасном. То есть ночью они будут видеть танки не хуже, чем днем. На нашем танке мощный баллистический вычислитель, а снаряды активные, они могут подруливать в полете по команде от дрона или от танкового вычислителя. И ваши танки будут обнаружены задолго до того, как у них появится хотя бы теоретическая возможность увидеть наш. И, как только они войдут в зону поражения орудия нашего танка, а это примерно десять километров, он их начнет уничтожать по одному. Скорострельность орудия – один выстрел в шесть секунд, боекомплект – пятьдесят снарядов, промахи полностью исключены. Через четыре минуты после начала боя будет уничтожен последний ваш танк, а у нашего еще останется десять снарядов. В общем, соотношение сил примерно такое, как у одного Т-64 против сорока МС-1. Помните, наверное, эту жестянку? Только сейчас преимущество обеспечивается не более мощным мотором, прочной броней и крупнокалиберной пушкой, а электроникой.