Они сидели друг против друга, их тела соединялись в правильный квадрат, причем каждый из них держал за горло соседа, к которому был повернут лицом. Все это скорее походило на какую-то страшную картину или сцену из безумной театральной постановки. Рваная грязная одежда. Головы свешены на грудь. Если бы Хазем Аббуд сделал снимок этой жути и участвовал с ним в международном конкурсе, нет сомнений, получил бы приз.

С обеих сторон улицы толпилось все больше зрителей, трусливые головы с балконов высовывались все чаще. Свидетелей становилось много, и это не нравилось американцу. Он подал полицейским знак рукой, чтобы они поторапливались. Они записали номер телефона ад-Далляля и предупредили, что, если ему станет что-либо известно о преступлении или отыщутся очевидцы, он должен передать информацию в отделение полиции на улице ас-Саадун. Фарадж с облегчением выдохнул. Он разгладил бороду, взял в руки четки, осмелев, приблизился к попрошайкам и взглянул на них сверху вниз с нескрываемой брезгливостью.

Полицейские, надев белые резиновые перчатки, расцепили руки и шеи убитых, затем в спешке погрузили трупы в пикап и уехали.

Улица тут же заполнилась людьми, окружившими Фараджа ад-Далляля и забросавшими его вопросами. Кого-то он отпихнул, мальчишку хлестнул длинными черными четками и зашагал по делам.

А сверху из разрушающегося старого дома прямо напротив логова попрошаек за всем происходящим через щели в деревянных ставнях, ничего не упуская, следил старик. Точно так же он наблюдал за улицей вчера ночью, когда было совершено убийство. Старик сидел у окна, и уже половина бутылки арака «аль-Асрийя» было выпито, когда он услышал, как в темном переулке завязывается драка. Сначала он не придал этому значения, так как к потасовкам подвыпивших попрошаек, возвращавшихся в свои обшарпанные комнаты к полуночи, он уже привык. Обычно сначала они бранились друг с другом, потом, опомнившись и разозлившись на свою горькую долю, кидались на первого попавшегося прохожего, как будто он перед ними в чем-то виноват. Тем более им мог оказаться такой же, как они, несчастный.

Но потасовка затянулась, грубые ругательства стали громче, к ним добавился визг, чья-то тяжелая одышка и стоны. Старик решил выглянуть на улицу, но не смог там ничего разобрать. Только когда в конце переулка развернулась машина и луч от ее фар пробежал по стене, он различил тени пяти схватившихся друг за друга фигур, будто крутящихся в хороводе.

Вечером того же дня, когда были обнаружены трупы, старика приволокли в офис Фараджа ад-Далляля, который на этот раз был красноречив и пользовался сложившейся ситуацией для того, чтобы утвердить свою власть в квартале. Старик еще не проспался как следует после вчерашней бутылки арака. Да он вообще редко трезвел, так что на его слова вряд ли можно было положиться. Но все равно, пусть расскажет, что знает.

Ад-Далляль сразу обрушился на него с бранью, заодно проклиная на чем свет стоит всех пьянчуг. Да избавит Аллах нашу страну от этой мрази! Потом упрекнул правительство, что они поджали хвост перед американцами и не придерживаются норм шариата, как того жаждет народ. Старик слушал и, часто мигая, смотрел на ад-Далляля глазами напуганной мыши.

Ад-Далляль спрашивал его, и он в который раз повторял одно и то же, о чем поведал соседям после отъезда полицейских: среди дерущихся он заметил страшенного человека с кривым широким ртом.

– Их же четверо было!

– Нет, пять!.. Эти четверо пытались тому пятому порвать глотку, но у них получалось схватить только друг друга.

– Да что ты несешь!.. Бред какой-то. – Фарадж ад-Далляль отпил чай, не сводя презрительного взгляда со старика…

В это же время еще один человек спокойно попивал чай – полковник Сурур Мухаммед Маджид, глава Информационно-аналитического отдела. Один из помощников вошел к нему в кабинет и положил на стол досье с наклейкой «Попрошайки». Полковник отставил большую кружку в сторону, придвинул папку и пролистнул страницы, чтобы убедиться, что дело не по ошибке попало в его ведомство: судебный медэксперт приложил заключение, что попрошайки удавили друг друга.

2

Махмуд покинул редакцию вместе с Али Бахером ас-Саиди на его черном «мерседесе». Главный не оставлял ему шанса: вызывал к себе в кабинет, а когда он поднимался, ждал его уже с портфелем в дверях.

– Хочу немного прогуляться… Ты со мной или нет? – спрашивал ас-Саиди у сгорающего от любопытства Махмуда.

Умел ас-Саиди заинтриговать собеседника двусмысленными фразами. Он не выкладывал всю информацию сразу, а выдавливал ее по капле. Иногда ас-Саиди вел его на охраняемую территорию, их подвергали строгому досмотру при входе, потом они поднимались на лифте, и Махмуд узнавал в стоящих рядом людях известных государственных деятелей. А однажды они столкнулись в лифте с министром планирования, и Махмуд стал свидетелем того, как они с ас-Саиди перебросились парой шуток… Да они же приятели! Вот это да! А сколько женщин здоровались за руку с ас-Саиди: обслуживающий персонал, переводчицы, журналистки и даже члены парламента, пусть и не записные красавицы. Махмуд прилипал к своему отражению в каждом зеркале, но был настолько рассеян, что ничего в них не видел. От знакомств ас-Саиди у него голова шла кругом…

– А куда мы едем? – поинтересовался Махмуд, садясь в машину.

Солнце уже клонилось к закату, темнело. Махмуд вынужден был отменить встречу с Хаземом Аббудом. Тот еще утром пригласил его в «Галери» в квартале аль-Вазирийя на выставку своих друзей, новостных фотографов. Может, завтра еще успею?

– Встретимся со старым приятелем. Возможно, у него есть для нас полезная информация.

– О чем?

– Уже давно пытаюсь выудить. Творится что-то, о чем мы даже не догадываемся. К чему все эти чрезвычайные меры безопасности? Что они все так переполошились? Мы должны быть в курсе всего, что поможет дискредитировать американцев и наше правительство.

Из сказанного Махмуд ничего не понял. Он-то вообразил, что ас-Саиди поддерживает американцев и в правительстве у него одни друзья-приятели. «Зачем их дискредитировать?» – недоумевал Махмуд, но смелости задать этот вопрос ас-Саиди напрямую он не нашел. Все встанет на свои места, когда они встретятся со знакомым ас-Саиди. Машина свернула на аль-Карраду и тут же попала в пробку: поток еле двигался из-за каравана американских «хаммеров». Высунувшиеся из люков солдаты взяли на прицел автомобили, которые держались за ними на расстоянии двадцати метров. Ас-Саиди, не показывая раздражения, включил магнитолу, и из нее полился голос Уитни Хьюстон. Казалось, его вообще было трудно чем-либо вывести из себя. Как говорил, посмеиваясь, Фарид Шавваф, ас-Саиди верит в светлое будущее, имея в виду, что тот готовит его для себя, а на то, что происходит в стране, шефу наплевать. Махмуд пропускал слова Фарида мимо ушей, не сильно задумываясь о том, какую роль он сам играет при ас-Саиди. Ведь, чтобы найти ответы на эти вопросы, нужно иметь свежую голову, нужно остановиться, выдохнуть и бесстрастно рассудить – все это Махмуд не мог себе сейчас позволить. Только самообманом заниматься… Ну и тип этот Фарид Шавваф! Использует людей в своих интересах. И никакой благодарности за все усилия, которые прикладывает Махмуд ради того, чтобы его оставили в журнале и не выставили на улицу, как Зейда Муршида, Аднана аль-Анвара и худущую Мейсу, которая, узнав об увольнении, разревелась прямо на рабочем месте.