«Все это не так просто для него, – думала Лаура, – ведь это, собственно, далеко от журналистики, которой он когда-то хотел заниматься».

Она увидела, что на улице опять пошел дождь. Было ясно, что этот мрачный, отвратительный день уже точно не просветлеет. Было половина пятого. Но поскольку все говорило о том, что на следующий день Лауре придется отправиться в Прованс, сейчас ей надо было всерьез позаботиться о том, чтобы куда-то пристроить Софи.

Она собрала разбросанные игрушки малышки и услышала за дверью какой-то звук. Кто-то вставил в дверь ключ и повернул его. На какое-то мгновение у женщины промелькнула в голове нелепая надежда, что это, возможно, Петер, вернувшийся, чтобы сделать какую-то важную работу, но уже в следующее мгновение она поняла, что это была абсурдная мысль.

Лаура встала.

– Эй? – вопросительно окликнула она дверь.

Нежданным гостем оказалась Мелани Деггенброк, секретарша Петера. Она так испугалась, что лицо ее мгновенно побледнело.

– О боже! Лаура!

– Извините, – жене Петера показалось, что она выглядит по-дурацки, стоя в офисе своего мужа и держа в каждой руке по кубику, с видом взломщика, которого застали врасплох. Но едва она извинилась, как тут же рассердилась на саму себя. За что она, собственно, просит прощения? Она была супругой шефа и имела по крайней мере такое же право находиться здесь, как и Мелани.

– Я искала здесь документы, – быстро объяснила она, одновременно прикидывая, стоило ли ей довериться секретарше. Признание в том, что ее собственный муж бесследно пропал, могло привести к чрезмерно щекотливому положению, а Лауре не хотелось стать объектом насмешек в офисе. С другой стороны, Деггенброк изо дня в день тесно работала с Петером. Это была пугающая мысль, но, возможно, она знала о нем больше, чем его жена.

– Я могу вам помочь? – спросила Мелани. – Или вы нашли то, что искали?

Лаура подстегнула себя.

– Я, собственно, точно и не знаю, что ищу, – объяснила она, – это касается одной информации…

И она быстро рассказала о том, что произошло.

– Может быть, мне уже мерещатся опасности, но мне кажется, что здесь что-то не то. Я подумала, что, может быть, наткнусь здесь на нечто, что поможет мне дальше, но… – Лаура пожала плечами. – Но я ничего не нашла.

Мелани посмотрела каким-то особенным пустым взглядом мимо нее.

– Как сильно подросла ваша дочка, – сказала она, но это прозвучало так, что было ясно: она вовсе не интересовалась Софи. Скорее было похоже на то, что секретарь пыталась что-то ответить, не комментируя положение Лауры. – Когда я видела ее в последний раз, она только-только родилась.

«Так долго меня уже не было здесь!» – подумала Лаура.

– Бедняжка, – сказала она вслух, – значит, вам приходится даже в воскресенье работать?

– При такой погоде, это, возможно, самое разумное, – ответила Деггенброк.

Лаура знала, что примерно три года назад муж Мелани бросил ее из-за другой женщины и что она не смогла этого пережить и была очень одинока. Каким могло быть для нее такое дождливое воскресенье?

– Ну что ж, – наконец произнесла Лаура и взяла Софи на руки. – Тогда мы постараемся вернуться домой. – Видимо, Мелани так и так ничем не могла ей помочь. – Малышке надо срочно в кровать, – добавила она. Тут ей пришла в голову еще одна мысль, и женщина кивнула в сторону письменного стола: – Я нашла целую гору неоплаченных счетов. Вы не могли бы позаботиться об этом? А то, боюсь, через пару дней здесь появится судебный исполнитель.

Она не знала точно, чего ожидала, сказав об этом. Наверное, какую-то реплику о слабости Петера и о том, что она постарается уладить это дело. Но вместо этого пустой взгляд секретарши мгновенно стал колючим. Она уставилась на Лауру, и ее глаза вдруг потемнели от злости.

– А с чего мне это оплачивать? – выпалила она. – Может, вы подскажете мне, с чего?

Обе женщины уставились друг на друга в молчании, и даже Софи перестала бормотать. Не было слышно ни звука, кроме шума дождя за окном.

– Что? – спросила наконец Лаура хриплым голосом. Какая-то часть ее сознания поняла смысл только что сказанного, но другая часть противилась этому. – Что? – повторила женщина.

Лицо Мелани вновь стало непроницаемым. Она выглядела так, словно с удовольствием взяла бы обратно вылетевшие у нее слова. Но потом секретарь, видимо, поняла, что уже поздно. Она опустила руки и теперь стояла в такой позе, словно сдавалась жене своего босса.

– Да что уж там, – произнесла Деггенброк, – теперь уже все одно. Рано или поздно вы все равно это узнаете. Я сегодня пришла сюда не для того, чтобы поработать. Я хотела забрать свои личные вещи. Мне придется подыскать себе другую работу, но я хотела сделать свой уход как можно незаметнее, потому что две другие сотрудницы еще ничего не знают. Мне не хотелось, чтобы именно я вам об этом сказала. Это дело шефа.

– О чем сказала? – спросила Лаура хрипловатым голосом.

– Мы обанкротились, – ответила Деггенброк. Ее голос звучал безучастно, но глаза выдавали, как сильно ее это волновало. – Фирме пришел абсолютный конец. Предупреждения, которые вы нашли, не означают небрежность, они всего лишь свидетельствуют о неплатежеспособности. Я уже два месяца не получаю зарплаты – и знаю, что те двое в этом месяце уже тоже ничего не получат. Я хотела быть преданной Петеру, но… мне тоже надо на что-то жить. Я задолжала по квартплате. У меня больше не остается выбора.

– О боже… – прошептала Лаура. Она опять опустила Софи на пол, а сама прислонилась к краю письменного стола. – Насколько все плохо?

– Хуже, чем вы себе, вероятно, можете представить. Он все заложил. Всю свою собственность. Банки уже несколько недель гоняются за ним.

– Всю свою собственность? Значит ли это… что и наш дом тоже?

– Оба дома – и тот, что во Франции, который он и не мог себе позволить. Он не может погашать банковские кредиты, для оплаты процентов ему пришлось взять новые кредиты… По-моему, у вас не осталось ни одной черепицы и ни одного оконного стекла, которые не были бы описаны. И плюс ко всему…

Софи радостно взвизгнула. Лауре пришлось обеими руками держаться за письменный стол.

– И плюс ко всему что? – спросила она.

– Покупка акций, на которых он в основном прогорел. Недвижимость на Востоке, которую потом невозможно было сдать в аренду и которую ни один человек не пожелал у него перекупить. Эти дома теперь стоят пустые, и они еще не оплачены. Он позволял каждому идиоту уговорить себя на так называемые «первоклассные инвестиции», всегда считал себя особенно умным управляющим. Но… в общем…

– Да вы понимаете, что говорите? – охнула Лаура.

Мелани медленно кивнула.

– Мне очень жаль. Вы не должны были узнать обо всем этом таким образом. И уж тем более от меня. Я ведь была единственной, кто обо всем знал, и, конечно же, он не мог скрыть это от меня, я же его секретарша. Мне пришлось поклясться ему, что я никому даже словом не проговорюсь. И прежде всего вам. А теперь я нарушила свое обещание, но думаю, что в данной ситуации это совершенно неважно.