— Я рад, что ты получила ее обратно. — Клаус поежился. — Противно представлять, как наши вещи трогает Олаф своими грязными лапищами. Помочь тебе завязать? Одной рукой, наверно, трудно справиться, а вытаскивать другую руку из рубашки не советую. Не хотелось бы нарушать наш маскарад.

— Пожалуй, я справлюсь, — сказала Вайолет. — Ну, вот и все. Так я себя чувствую уже не столько уродом, сколько Вайолет Бодлер. Теперь посмотрим. Оба выключателя соединены с проводами, идущими вверх к потолку. Один явно включает и выключает лампочки, а вот зачем второй?

Бодлеры опять задрали головы кверху и заметили на потолке кое-что еще. Между звездочками виднелось небольшое круглое зеркало, прикрепленное к металлической трубке под каким-то странным углом. От трубки длинная резиновая полоса вела к большому клубку из проволок и зубчатых колесиков, а клубок, в свою очередь, был прикреплен к зеркальцам, расположенным в виде колеса.

— Что? — спросила Солнышко.

— Не знаю, — ответил Клаус. — Не похоже ни на что, о чем мне приходилось читать.

— Интересное устройство, — заметила Вайолет, внимательно изучая все сооружение. Указывая на различные части непонятного механизма, она стала говорить вслух, но скорее для себя, чем для брата с сестрой: — Резиновая полоса похожа на приводной ремень, который передает усилие от автомобильного двигателя для охлаждения радиатора. Но зачем… ах, понятно. Он вращает зеркальца, а они… но как же… погодите. Клаус, видишь в верхнем углу палатки Дырку?

— Без очков не вижу.

— Ну все равно. Там небольшая прореха, — объяснила Вайолет. — Если стоять лицом к дыре, то что будет в той стороне?

— Дай подумать. Вчера вечером, когда мы вылезали из машины, садилось солнце.

— Ийрат, — подтвердила Солнышко, желая сказать «Я помню — знаменитый закат в Пустошах».

— А машина там. — Клаус повернулся кругом и потянул за собой старшую сестру. — Значит, там запад, а дыра обращена на восток.

— А на востоке всходит солнце, — с улыбкой подсказала Вайолет.

— Верно, — отозвался Клаус. — Но при чем тут это?

Вайолет ничего не ответила. Она стояла и улыбалась, и Клаус с Солнышком улыбались, глядя на нее. Несмотря на фальшивые шрамы, нарисованные у Вайолет на лице, младшие Бодлеры мигом узнали ту улыбку. Именно так улыбалась Вайолет, когда ей удавалось разрешить трудную проблему, связанную обычно с каким-нибудь изобретением. Так она улыбалась, когда они все сидели в тюремной камере и Вайолет придумала, каким образом кувшин с водой поможет им вырваться на свободу. Такая улыбка появилась на ее лице, когда она нашла в чемодане улику, способную убедить мистера По в том, что их Дядю Монти убили. Именно так она улыбалась сейчас, поглядев вверх на странное устройство на потолке, а потом вниз — на два выключателя.

— Смотрите внимательно, — сказала она и щелкнула первым выключателем. Немедленно зубчатые колесики начали вращаться, длинная резиновая полоса поехала вниз — и расположенные венком зеркальца превратились в крутящийся круг.

— И к чему это все? — осведомился Клаус.

— Слушайте, — сказала Вайолет, и все трое услыхали тихий гул мотора. — Вот про это гудение и рассказывал Граф Олаф. Он думал, что гул исходит от хрустального шара, но он исходил от этого устройства.

— А я еще тогда подумал, что слова «магическое гудение» звучат как-то неправдоподобно.

— Легрор? — спросила Солнышко, что означало «А откуда молния?»

— Видите, под каким углом прикреплено большое зеркало? — спросила в ответ Вайолет. — Оно расположено таким образом, чтобы отражать свет, падающий через щель в потолке.

— Но никакой свет оттуда не падает, — возразил Клаус.

— Сейчас — нет, дыра ведь обращена на восток, а сейчас вторая половина дня. Зато по утрам, когда Мадам Лулу соглашается гадать, встает солнце и свет попадает прямо на большое зеркало, оттуда отражается в маленьких зеркальцах, которые приводит в движение ремень…

— Погоди, — остановил ее Клаус. — Я не понимаю.

— Ничего страшного, — отозвалась Вайолет. — Граф Олаф тоже не понимает. Когда он утром входит в палатку, Мадам Лулу включает это устройство и комната наполняется мерцающими бликами. Помнишь, я использовала закон преломления лучей, когда сооружала сигнал бедствия на озере Лакримозе? Тут то же самое, только Лулу выдает это за магическую молнию.

— А если Граф Олаф поднимет голову и увидит, что это не магическая молния?

— Не увидит, если свет выключен. — Вайолет щелкнула другим выключателем, и звезды у них над головой погасли. Плотная ткань, из которой была сделана палатка, не пропускала наружный свет, так что Бодлеры очутились в полной темноте. Это напомнило им спуск в шахту лифта в доме номер 667 на Мрачном проспекте, только там стояла тишина, а здесь их окружал гул механизмов.

— Жуть, — проговорила Солнышко.

— Да, жутковато, — согласился Клаус. — Немудрено, что Олаф принял гудение за что-то магическое.

— Вообразите, как тут все выглядит, когда в палатке сверкает молния, — сказала Вайолет. — Такого рода фокусы и одурачивают людей и заставляют верить в гаданье.

— Значит, Мадам Лулу обманщица, — сказал Клаус.

Вайолет щелкнула обоими выключателя-ми, свет зажегся, а механизм отключился.

— Конечно, обманщица, — подтвердила она. — Не сомневаюсь, что хрустальный шар — простое стекло. Она обманом заставила Графа Олафа поверить, будто она гадалка, чтобы он покупал ей всякие вещи — львов, новые тюрбаны.

— Чезро? — Солнышко подняла лицо и вопросительно поглядела на брата и сестру. Под словом «чезро» она подразумевала «Но если она обманщица, то откуда она знает, что кто-то из наших родителей жив?», и старшие даже не сразу решились ответить ей.

— Она и не знает, — наконец тихо проговорила Вайолет. — Сведения Мадам Лулу такие же фальшивые, как и магическая молния.

Солнышко издала короткий тихий вздох, который старшие еле расслышали из-за бороды, окутывавшей личико девочки, и покрепче обняла ноги Вайолет и Клауса. Тельце ее задрожало от огорчения. Наступила ее очередь нести тяжесть их общего горя. Но долго ей не пришлось этого делать, поскольку Клаус вспомнил кое-что, отчего Бодлеры сумели взять себя в руки.

— Постойте-ка, — сказал он, — Мадам Лулу, может, и обманщица, но ее информация, очевидно, бывает настоящей. Ведь она всегда сообщала Олафу, где мы находимся, и всегда говорила правильно.

— Это верно, — спохватилась Вайолет. — Я и забыла.

— В конце концов, — Клаус с трудом добрался до кармана собственных брюк, — мы ведь тоже поверили, что кто-то из наших родителей жив, когда прочли вот это. — Он развернул листок бумаги, и сестры узнали тринадцатую страницу сникетовского досье. К странице была прикреплена фотография, на которой стояли Бодлеры-родители, рядом с ними — мужчина, которого дети мель-ком встречали в Городе Почитателей Ворон, и еще один человек, незнакомый детям, а под фотографией была написана фраза, которую Клаус выучил уже наизусть, и ему не требовались очки, чтобы прочесть ее. «Основываясь на фактах, обсуждаемых на странице девять, эксперты подозревают, что в пожаре скорее всего уцелел один человек, однако местонахождение оставшегося в живых неизвестно», — процитировал Клаус. — Может, Мадам Лулу об этом знает?