– То есть я не могу написать откровенную книгу о последнем вечере господина Фитча на свободе, а потом продать права на кинофильм?

Она улыбнулась, показывая, что шутит, но Джеймс лишь ткнул мясистым пальцем в строчку для подписи:

– Распишитесь здесь, пожалуйста.

* * *

Они остановились у пристани на западном побережье острова, недалеко от гостиницы. Летти в сопровождении двух мужчин прошла в конец длинных мостков, подождала несколько минут, пока мужчины отвязывали швартовочные канаты пятнадцатиметровой яхты. Когда судно было готово к отплытию, водитель занял место на капитанском мостике. Джеймс протянул Летти руку и помог подняться на борт. Несколько ступенек, стеклянная дверь – и они оказались в салоне.

От бьющей в глаза роскоши у нее перехватило дыхание, она замерла.

– Пожалуйста, располагайтесь, – пригласил Джеймс, указывая на изогнутый диван.

Летти устроилась на прохладном белом виниле.

– Что-нибудь выпьете? – спросил он.

Она знала, что пить не стоит, но нервы так разгулялись – одна порция не помешает. А то, глядишь, поможет успокоиться…

Летти глянула за спину Джеймсу на небольшой бар, уставленный исключительно дорогим бухлом.

– Вижу, у вас есть водка «Шопен», – сказала она.

– Со льдом?

– Да.

– Что-нибудь добавить?

– Нет, спасибо.

Джеймс прошел по полу из тикового дерева и достал из холодильника ведерко со льдом. Летти откинулась на диванную подушку, положила одну ногу на другую. Где-то в глубине судна заурчали двигатели. У барной стойки Джеймс высыпал ледяные кубики в низкий стакан и залил их жидкостью. Потом принес ей напиток вместе с салфеткой.

– Спасибо, Джеймс.

Он расстегнул черный пиджак и подсел к ней.

Яхту немного качнуло – она не спеша выходила в открытое море.

Повсюду были окна, через стекло в салон струился естественный свет. Летти видела целую колонию парусников, удалявшуюся береговую линию Ки-Уэст – и океан.

Она пригубила напиток. Водка оказалась почти безвкусной, только чуть обжигала язык.

– То что надо. – Поставила стакан на кофейный столик.

– Нам надо поговорить, – сказал Джеймс.

– Хорошо.

– Вам известно, кто ваш клиент?

– Господин Эстрада мне все объяснил.

– Для господина Фитча этот вечер очень важен.

– Понимаю.

– Вы, мисс Китт, здесь по одной причине. Сделать этот вечер максимально необычным и памятным. – Летти кивнула, ожидая паузы, чтобы отвести глаза. Но Джеймс сидел, вперившись в нее взглядом. Глаза полицейского. Хочется надеяться, что бывшего. – Есть несколько тем для разговора, которые затрагивать нельзя, – продолжал он. – Ни слова о деле господина Фитча, о судебном процессе против него, о приговоре. Вы не обсуждаете срок его тюремного заключения и все, что с этим заключением связано.

– Хорошо.

– Ничего, что вы прочитали в газетах или Интернете. Не делитесь собственными мыслями по поводу его вины или невиновности.

– У меня на этот счет собственных мыслей нет. Никаких.

– Теперь вам придется встать.

– Зачем?

– Встаньте, пожалуйста.

Летти сняла одну ногу с другой и поднялась.

Джеймс тоже поднялся и встал перед ней.

– Выставьте руки вперед.

– Это что, личный досмотр?

– Именно. После того как на господина Фитча завели дело, его много раз угрожали убить.

– Думаете, я что-то укрываю в этом махоньком платье?

– Держите руки горизонтально к полу.

Летти выполнила распоряжение и безучастно смотрела в окно, пока Джеймс обыскивал ее, не оставляя без внимания все укромные уголки.

– Господи, вы меня даже ужином не угостили…

– Хорошо, сядьте. Но мне нужно проверить вашу сумочку.

Летти протянула ему «Луи Виттон».

Яхта выбралась из гавани. Двигатели, словно почувствовав раздолье большой воды, взревели. И без того в состоянии натянутой струны, Летти напряглась еще больше. Ведь она не умеет плавать! В окружении воды ей всегда было не по себе.

Джеймс раскрыл ее сумочку, и она постаралась отвести взгляд. Он достал содержимое, по одному предмету, и выстроил рядком на кофейном столике.

Губная помада.

Тушь для ресниц.

Пачка влажных салфеток.

Карточка от гостиничного номера.

Он сделал паузу, вытащив бутылочку мини-спрея, затем спросил:

– Что это?

Сердце Летти подпрыгнуло.

– То, что написано. Освежитель дыхания.

Джеймс поднял бутылочку к свету, прочитал название на этикетке.

– Арбуз?

– Хотите – можете попробовать.

На лице Джеймса мелькнуло подобие улыбки, и он поставил бутылочку на стол. Потом выудил остальные предметы: презерватив, зеркальце, зубную щетку, жвачку и две резинки для волос.

– Телефон оставили. Хорошо.

Джеймс подошел к окну и подставил сумочку к свету изнанкой, чтобы солнце осветило черную текстильную прокладку. Внимательно ее осмотрев, он вернул сумочку и сказал:

– Извините, что пришлось побеспокоить. Через двадцать минут мы будем на месте.

И вышел из салона. Летти услышала, как он негромко говорит по мобильнику.

Она сложила свои причиндалы в сумочку и снова откинулась на подушку со стаканом в руке, потягивая водку и думая о человеке, с которым ей предстоит провести ближайшие часы. Из того, что она о нем прочитала, было ясно: Фитч – настоящее чудовище. Его махинации и мошенничество довели «Пауэртек» до банкротства. Пятнадцать тысяч человек потеряли работу. Многие потеряли сбережения всей своей жизни. Инвесторы «Пауэртек» потеряли миллиарды.

В ходе следствия Фитч постоянно говорил, что хочет изложить свой взгляд на эти события. Но в критическую минуту, давая показания в суде, он сослался на пятую поправку к конституции, разрешавшую не свидетельствовать против себя.

Чуть жужжа, яхта двигалась со скоростью сорок узлов в час, скользя по воде, как лезвие по льду.

Ки-Уэст превратился в линию мутно-зеленых огней на горизонте.

А здесь ее окружала только вода, поверхность переливалась всеми оттенками от индиго до нефрита. Линию горизонта украшали брызги островков. Небо сияло безоблачной голубизной. Подкрадывался вечер. Они неслись прямо на красное, чуть размытое солнце.

Кайф от выпитой водки мягким теплом разливался где-то за глазницами. Ноги чуть онемели. На миг показалось, что все это происходит не с ней.