Актемар ненадолго задумался. В принципе ничего страшного в такой сделке нет. Если он скажет, где сейчас находится его отряд, даже если этот старший лейтенант и желает обмануть, ничего у него не получится. Пока он до своих доберется, отряда на месте не будет.

– Ты ночью не найдешь…

– Я хорошо ориентируюсь. А у тебя есть карта. В накладном кармане штанов на здоровой ноге, – напомнил Джабраил.

– Обыскивал меня?

– Нет. Я видел, как ты отмечал в карте, где меня захватил, а потом карту убрал в карман.

– Наблюдательный… И что ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты дал мне карту и показал, где мне найти твоих людей. Даю слово мужчины, что не воспользуюсь твоей картой в своих интересах и против тебя и твоего отряда. Я приведу твоих парней к тебе, а потом ты отправишь со мной группу сопровождения, чтобы вывели меня. Я слышал, что ты тоже дорожишь своим словом…

В карте было много обозначений. Там была обозначена дислокация отрядов, стоящих рядом. И дать такую карту в руки старшему лейтенанту ФСБ значило подставить всех. Но, с другой стороны, Джабраил мог бы сам взять карту еще в то время, когда Актемар был без сознания. А он таким шансом не воспользовался, хотя оружие забрал…

Может быть, стоило рискнуть? Не верит слову мужчины только тот, кто не умеет собственное слово держать!

– Это далеко, – еще сомневаясь, сказал Актемар. – Я рассчитывал возвращаться на машине. А ты сам говоришь, что тебя тоже поломало…

– Меня поломало, но не сломало. Я могу идти.

Актемар ощупал карман, карта была там. Он вытащил ее.

– Договорились. Помоги мне выбраться.

– Потом придется назад забираться. Среди камней теплее, там ветра нет.

– Заберусь… – Актемар, напрягая лицо от боли и задерживая дыхание, повернулся на бок и стал выползать вперед ногами. Джабраил наконец-то и себя показал, наклонившись и закрыв телом сумрачный свет, что показывал вход в пещерку. Он старался помочь, придерживая сломанную ногу Актемара двумя руками. – Иначе как я тебе покажу…

– Я бы сам к тебе забрался.

Пещерка была тесновата, и вдвоем там поместиться было сложно.

Актемар все же выбрался. Фонарик-авторучка был у него в нагрудном кармане куртки. Сел, развернул карту, подсветил и показал место.

– Вот здесь должны ждать. Только спешить надо… Могут сняться и уйти на базу.

Джабраил снял с себя бушлат, взял карту и фонарик, а бушлат положил на ноги Актемару.

– Замерзнешь, – сказал Актемар.

– Мне идти… Согреюсь. Тебе ждать… Хоть так погреешься.

Бушлат самого эмира остался в машине и, надо полагать, сгорел. Его было не жалко. Жаль было только фотографии родных, что оставались в кармане.

– Я пошел… Да хранит тебя Аллах, – сказал Джабраил, вздохнул, еще раз в карту глянул, прикидывая, видимо, место, где они находятся в данный момент, и пошел.

– Погоны на всякий случай сними, – в спину ему подсказал Актемар. – Снайперам погоны сразу видно.

Джабраил не обернулся, но Дошлукаев увидел, что он стал на ходу снимать погоны. Темнота быстро поглотила старшего лейтенанта…

* * *

Уже потеряв старшего лейтенанта из виду, Актемар долго еще слушал его шаги. Ветер был как раз с той стороны, и шаги доносились до уха быстрым прерывистым хрустом. Должно быть, Джабраил спешил и сразу пошел в высоком темпе, пока позволял это склон горы. Правильно, время требуется сокращать как раз при спуске, потому что поневоле придется потерять его, когда придется идти вверх. Да и замерзнуть старший лейтенант, наверное, не желал.

Самому Актемару было сложнее. Он примерно представил себе, как будет забираться в свою пещерку, и в принципе это не показалось слишком сложным, даже острой боли можно избежать, если заползать на спине. Вот Джабраилу было, наверное, нелегко затащить туда тяжелого эмира, а потом выбраться самому. Но пока Актемар забираться в пещерку не спешил, потому что живо представил себе, как трудно будет согреться внутри, хотя там и защищают от ветра камни. Но камни по-зимнему холодные, в чем он уже имел возможность убедиться, когда выбирался наружу. А при том, что тело горело огнем и дышало жаром, соседство с холодными камнями становилось особенно нестерпимым. И потому он попытался согреться снаружи.

Это только говорят так, что при переломе ходить невозможно. Те говорят, кто не пробовал, кого обстоятельства не заставляли. Больно, конечно… Но ходить человек все равно в состоянии. И даже, как слышал Актемар, люди на сломанной ноге бегать умудрялись. Сам он знал много случаев из спортивной жизни, когда боксеры проводили поединки со сломанными пальцами, борцы выходили на ковер со сломанными руками. Конечно, все они пользовались обезболивающими средствами, а у него даже простейшего шприц-тюбика промедола не было, даже элементарной ампулы с хлорэтилом, чтобы заморозить место перелома. Впрочем, кажется, при открытых переломах хлорэтилом пользоваться нельзя.

Глянув на руку, Актемар обнаружил, что рука перебинтована, и туго. Голень тоже была стянута бинтом прямо поверх штанины. Вдруг свалилась откуда-то на плечи усталость, захотелось спать. И мелькнула даже мысль: забиться в пещерку, устроиться там как можно удобнее и уснуть, несмотря на боль. Но он отлично знал, гораздо лучше Джабраила знал, что, начиная с вечера, мороз становится все крепче и крепче и к утру может быть вообще основательным. Заснешь, и боль утихнет. Но уже не проснешься, и боли больше не ощутишь. Однако спать хотелось очень сильно. И только усилием воли Актемар заставил себя встать и сделать три пробных шага. Трудные это были шаги. Они не только мышцы тела заставляли работать, они кровь по организму разгоняли вместе с болью и заставляли работать больную голову, эту боль превозмогая. И за первыми тремя шагами последовали следующие, и вскоре перед входом в пещерку образовалась площадка с утоптанным снегом. Конечно, часть площадки уже вытоптал старший лейтенант, но и сам Актемар следов добавил. По телу стало разливаться не болезненное, но естественное тепло. Теперь уже можно было надеяться, что удастся выбраться из ситуации при любом раскладе.

Добрым словом вспомнился Джабраил Артаганов, оставивший Актемару свой бушлат. Конечно, тот был мал, и продеть в рукав сломанную руку оказалось совсем невозможным. Но удалось здоровую руку просунуть в коротковатый другой рукав и набросить сам бушлат на плечи. Сразу стало теплее, перестало так продувать тело.

Ходил Актемар долго, доведя себя до усталости – не от самого, конечно, хождения, но от боли. Однако он знал, что делал, и боль, изначально острая и щемящая, сначала превратилась в тяжелую и объемную, а потом переросла в привычную, которая уже легче переносилась. Но теперь уже Актемар был уверен, что со своим телом совладать сумеет и не окажется никому обузой, не покажет слабости.

Время текло чрезвычайно медленно. В какой-то момент Актемар даже в пещерку забрался и сделал это легко. И устроился там на отдых. Но скоро почувствовал сначала холод, а следом, когда холод стал терпимым, пришло и неистребимое желание заснуть. Но истребить это желание было необходимо, иначе велика была вероятность замерзнуть, и уничтожить его можно было только единственным способом – снова устроив себе прогулку. И он выбрался из пещерки с прежними мучениями, хотя думал уже, что мучения закончились. Они в самом деле прошли после интенсивной прогулки, как исчезла и сонливость.