возмутилась я. – По-моему, мне стоило на него обидеться.

Из палаты вышел Ваня.

– Скоро обед, – заметил он.

– Ничего. УЗИ щитовидки и ЭХО – это недолго, – ответила я. – Отвези его в кабинет.

– Хорошо.

Санитар снова скрылся за дверью.

– Ладно, я поехал, – заключил Макс.

– Давай.

Он вышел на улицу и скрылся за воротами. Я поняла – надо мириться с Германом, в конце концов, Ангелина – это всего лишь его фантазия.

12.19.

Пациента разместили на кушетке, сняли рубашку. Во мне что-то дрогнуло. Он был идеально сложен. Нет, «кубиков», конечно, там не наблюдалось, но физическое состояние его торса впечатляло.

За аппаратом ультразвукового исследования сидела женщина лет пятидесяти. Она нанесла гель на проекцию железы и начала елозить «джойстиком».

Через несколько минут она быстро надиктовала медсестре результаты. Я ознакомилась с ними и сделала заключение – все в пределах нормы.

Далее последовало исследование сердца: предсердия и желудочки работали, как часы, клапаны и двустворчатый, и трехстворчатый, и аортальный были в идеальном состоянии.

Все данные зафиксировали в истории болезни, а врач УЗИ подала салфетки пациенту.

– Вытирайте гель! – сказала она Герману.

Он в недоумении посмотрел на меня.

Она отдала ключ Ване и вместе с медсестрой отправилась на обед.

Я взяла оставленные ею салфетки, подошла к пациенту, села на край кушетки и начала вытирать его грудь. Он еле слышно застонал.

– Ладно, – виновато пролепетала я, – прости меня. Я поняла, что накосячила, но мы оба с тобой хороши!

Его руки не были пристегнуты, он схватил меня за плечи и притянул к себе. Поцелуй был недолгим – две-три секунды, но мой халат безнадежно испачкался в геле с груди Германа.

– Ты же не педофил! – съязвила я.

Он пожал плечами и кивнул, указывая на Ваню, стоявшего за моей спиной, который был занят колесами коляски, что застряли между ножками стульев, пытаясь развернуть её.

Пока мой помощник одевал и усаживал пациента, я сняла халат, расправила майку и джинсы.

– Ты не мог бы отнести это в прачечную, а я его сама отвезу.

Ваня взял халат, пропустил нас с Германом вперед и закрыл кабинет УЗИ на ключ. Мы отправились в столовую.

12.40.

Пациенты уже доедали суп.

«Ничего страшного! – подумала я. – Зато мы помирились!»

На обед были: грибной суп, плов и фрикадели. Компот оказался вишневым.

Я взяла поднос, принесла Герману еду и села рядом. Себе решила позволить только третье блюдо, поскольку аппетита не было, а умереть от голода было бы нечестно по отношению к моему подопечному.

Придвинув ему тарелки, я поднесла к своим губам стакан с компотом.

– Ты уже второй день не обедаешь! – раздался за моей спиной голос Вани.

Я посмотрела на Германа, который доедал «первое».

– Почему? Он хорошо кушает!

– Да я не про него, – поправил меня санитар, садясь рядом.

– Я просто не хочу есть.

– Заболела что ли? – забеспокоился мой собеседник.

– Нет. Просто аппетита нет и всё.

13.12.

Из-за вчерашних ночных прогулок с волками по лесу мне ужасно хотелось спать.

Ваня помог Герману разместиться на кровати, закрыл жалюзи. Я попросила не пристегивать пациента к койке. Санитар ушел.

Я придвинула свою кровать чуть ближе, но расстояние между ними было в полметра. Заняв свое место, подтолкнув подушку под голову и свернувшись в клубочек, я все еще пыталась изобразить обиженный вид.

Дремота напала на меня мгновенно, и я потеряла прямую связь с реальностью.

13.25.

Я почувствовала какие-то колебания кровати. Когда я открыла глаза, то увидела, что Герман пристально смотрит на меня, находясь всего в десяти сантиметрах от моего тела. Он лежал на правом боку и смог придвинуть мою койку к своей.

– Ты по-прежнему считаешь меня маленькой девочкой? – прошептала я, подложив обе ладони под свою щеку.

Он улыбнулся, обхватил меня за плечи и притянул к себе. Я ответно обняла его. Его пальцы стянули пучок с моих волос и растрепали их по белоснежной подушке. Его дыхание путалось в лабиринте моей прически, которую он сам же и создал. Это было безумие, растворенное в нежности, смешанной с тоской. Это был горький, но чрезвычайно желанный напиток…наркотик… В тот момент я хотела остаться здесь навсегда… Рядом с ним.

К чему было сейчас приглашать меня во сне в свой мир, если я и так лежала в обнимку с его создателем? Тепло, которым мы обменивались, говорило куда больше, чем наше вербальное общение вне реальности.

Такие сильные руки сцепились за моей спиной. Я не чувствовала ничего, кроме безграничной опьяняющей до дури нежности. Он, определенно, не был психом.

В кармане зазвонил телефон. Я неохотно убрала правую руку с тела Германа, достала аппарат и ответила на звонок.

* Яна! Яна! – раздался радостный голос моей подруги – Жени.

Я закрыла глаза, стараясь не потерять то тепло, которое разлилось по моим сосудам в результате сонного мечтательного жара.

– Что? – спокойно и равнодушно спросила я.

* Мы сейчас с Вовой и ребятами едем на озеро недалеко от города! Давай с нами!

– Женёк, я занята.

* Чем?

– Да так…

* Ну, рассказывай, рассказывай!

– Ладно, – согласилась я, подумав, что она все равно не поверит. – Лежу в психиатрической клинике на белой кровати в обнимку с одним из пациентов. Он мужчина. Ему 36 лет, и его считают буйным, но сейчас он не пристегнут ремнями и прижимает меня к своей груди.

* Ты никогда не умела врать! И, кстати, не смешно! Что на самом деле делаешь?

– Сплю!

* Ладно! Хочешь променять веселую компанию, пиво, шашлыки и озеро на сон – флаг тебе в руки. А мы поехали!

* Счастливо!

Я выключила телефон и, открыв глаза, посмотрела на Германа.

Он кивнул мне, словно спрашивал о чем-то.

– Это подруга моя – Женя. Купаться на озеро зовет.

Он снова кивнул.

– Предлагаешь поехать?

Он сделал жест, указывавший на его согласие.

– А как же ты?

Он пожал плечами и улыбнулся.

– Ладно, – я встала с кровати, – если ты настаиваешь – я поеду.

Я перезвонила Жене, сказала, что согласна и, предупредив Ваню, что отъеду на два-три часа, направилась домой за купальником и полотенцем.

14.00.

– В конце концов, – сказала я сама себе, выходя из машины, – он сам сказал мне сюда поехать.

Мне навстречу шла Женя с двумя парнями.

– Янк, – затараторила она, – знакомься, это Влад.

Она представила мне какого-то молодого человека. Ему было лет двадцать пять. Он имел приятную внешность, но тепло Германа всё ещё согревало мое тело.

Я улыбнулась ему. Больше ничего.

Парни шли впереди, а мы с