Игумен, как обычно в подобных случаях, ответил:

«Разве этому учил Христос? Разве так Он велел нам поступать?»

Через минуту продолжил: «Всегда будь послушен; если же послушание утомительно и трудно, вспомни тогда Господа нашего в Его страданиях».

В другой раз другой монах, отец Б., имевший очень горячий и порывистый характер, безо всякой причины устроил в монастыре шумную сцену. Тихий и мягкий отец Афанасий, заботясь об интересах всего монастыря, резко бросил ему: «Я повелю связать тебя».

Монах разъярился и повел себя совершенно неприлично и неподобающе по отношению к отцу Игумену. Душа отца Афанасия опечалилась при виде падения этого брата, и он, не сказав больше ни слова, удалился в свою келию. Когда члены братского совета узнали о сем, То попросили в назидание другим наказать отца Б., удалив его из монастыря, ибо такое поведение в монастыре непростительно. Однако они натолкнулись на любовь и терпение своего Игумена.

Он сказал им: «Если вы примете такое решение, я буду против».

В Других схожих обстоятельствах он говорил обычно-

«Игумен для монахов — отец, и в минуты их слабости он должен стать на их сторону».

Особенно большое значение придавал отец Афанасий богослужениям в церкви, уделяя этому много внимания.

Он часто повторял: «То, что делается для Бога, должно быть сделано благолепно».

Он желал, чтобы все в церкви было достойно Бога, Которому и совершалась служба. Он очень заботился о чистоте и убранстве храма: храм должен сиять. Один старый церковный прислужник рассказал нам следующую историю: «Так как это было мое послушание, я регулярно прибирал церковь и старался, как мог, содержать все в порядке. Когда незабвенный наш Игумен навещал меня и видел мое усердие, говорил обычно: «Благослови, Господи, тех, кто любит красоту Дома Твоего». Когда он тихо и радостно произносил эти слова, эту молитву, я чувствовал неописуемое волнение. Мне трудно было удерживать слезы».

Он хотел также, чтобы величественно выглядели облачения священников, совершающих Литургию.

«Вы, кто удостоился чести быть распорядителями Святых Таин, — многажды повторял он священникам, — должны во время Божественной литургии предстать безупречными, внимательными, благопристойными и облаченными в великолепные облачения».

Во время всенощных бдений и больших праздников он представал облаченным в игуменскую мантию и с жезлом в руках. Он совершал богослужения очень торжественно и празднично.

Чистота и порядок, традиционные для Григориатской обители, соблюдались еще более строго во времена игуменства там отца Афанасия. И совершению церковных служб, и послушаниям — всему монастырскому порядку придавал он дух серьезности и торжественности.

Рассудительность и уравновешенность, по воспоминаниям, были у него в крови.

Вкушая в трапезной, он никогда не смотрел по сторонам, а только прямо перед собой. И поднимал глаза лишь один раз — убедиться, что отцы закончили трапезу и благословить всем восстать от стола.

Он никогда не выходил на монастырский двор без рясы. С его губ никогда не срывались пустые слова или шутки. Все его движения, действия, встречи были взвешены и серьезны. Прежде чем отдать повеление, он долго и тщательно его обдумывал. И раз уж он отдал его, то никогда не отменял.

Воскресными днями в церкви бывало два чтения, согласно афонскому типикону. Первое чтение совершалось игуменом перед шестопсалмием, второе — чередным священником после второй кафизмы на утрени. Отец Афанасий читал так прекрасно, так торжественно и с таким чувством, что всех это глубоко трогало. То бывало редкое духовное наслаждение. Все рады бывали видеть и слышать его и вместе с ним насладиться смыслом «Проповедей на воскресные Евангелия».

Отец Афанасий во всю жизнь отличался своим трудолюбием: И будучи послушником в Карее, и сейчас, будучи игуменом — он всюду бывал образцом труженика. Во время общих работ всех зажигал своим рвением. Даже после того, как оставил место игуменское, продолжал много трудиться. Физический труд был обычен для него, он выполнял все повседневные обязанности, но — что удивительно и необычайно! — сам вызывался потрудиться в пекарне, где пеклись просфоры.

Знал он добре и труд умственный. Кроме внимательного чтения книг и систематической выписки из них избранных цитат, занимался изучением русского языка. В то время на Горе Афон было много русских. С некоторыми из них у него были близкие духовные отношения, и ему стало необходимым знать хоть немного их язык. Сохранились некоторые записи, свидетельствующие о попытках отца Афанасия выучить хорошенько русский язык.

За все эти добродетели, о которых мы рассказали и расскажем далее, Григориат мог хвалиться своим Игуменом.

Пастырь добрый

Когда отец Афанасий говорил, поучая или порицая, в словах его звучала сила. Он представал человеком, исполненным духовной благодати.

В Григориате был один монах с таким бурным и легко воспламеняющимся нравом, что частенько его охватывал гнев, и он закатывал сцены, совсем не подобающие для монастыря. Старец, которого очень печалило это, всегда молча пережидал, пока пройдет приступ, и монах успокоится. И вот однажды он пошел с этим монахом к морю.

«Чадо, — сказал он ему, — знаешь ли ты, что происходит с морем? Когда оно гневается и штормит, то топит лодки, разбивает корабли, причиняет всяческий вред и губит людей. А опомнившись и успокоившись, оно с сожалением смотрит на то, что натворило, и, говорит в печали: «О, Боже! Что же я наделало? Горе мне!""

Другому — молодому и необразованному монаху, который с трудом читал полунощницу — отец Афанасий сказал: «Отец Савва, не говори мне, что ты не можешь научиться читать Проявив терпение, всего можно достичь Знаешь ли ты, какие твердые камни лежат у устья колодца? Но веревка, которой вытягивают ведро, медленно, мало-помалу, въедается в них. Я думаю, мозги у тебя не такие твердые, как камни у колодца».

Когда он видел, что требуется снисходительность, бывал мягок. Когда же знал, что необходима строгость, строг бывал. Так, наложил он однажды на одного монаха, отца М., следующее наказание на ближайшей трапезе тот должен был стоя прочитать триста раз молитву Иисусову. Отец М. считал это наказание очень тяжким.

— Прошу тебя, Старче, не настаивай на этом, — сказал он, — ты вынудишь меня покинуть монастырь.

— Чадо, здесь путь, там же — другой! Ты волен выбрать, что захочешь, — спокойно ответил отец Афанасий.

Видя твердость Старца, отец М. превозмог себя и выполнил наказание.

Мудр и проницателен был отец Афанасий, имел дар ясно видеть состояние души человека. И было это возможно благодаря его внутренней чистоте, ибо гнал он от себя все нечистые страсти. Когда человек ведет чистую жизнь, душа