Россия и все постсоветские страны оказываются рыхлым пространством между НАТО, формирующимся радикально исламским (суннитским) миром, которому помогают состояться американцы, и, наконец, Китаем. В этой конфигурации у нас, к счастью, снова начинаются размышления по поводу того, а что же такое сверхдержава, зачем ее столетиями создавали наши предки, что есть самостоятельный полюс силы в мире и вообще глобальный суверенитет.

На эту тему в России думают люди, как имеющие какое-то отношение к власти, так и окруженные друзьями, которые имеют отношение к ней. В общем, размышляют все. Однако я не думаю, что сама российская власть в ближайшем времени будет занята чем-то еще, кроме прагматики. Власть в нынешней России действует только от безысходности или под давлением обстоятельств.

Но дело в том, что именно в ближайшие годы обстоятельства могут развиваться и меняться очень стремительно. Причем эти процессы зависят от массы факторов, далеких от России и стран СНГ. Скажем, будут или не будут бомбить Иран? Если да, то с каким результатом? Активизируются эксцессы и на социальной почве. Удастся ли «оранжевым» замкнуть на себя еще какие-то социальные слои?

В России возможен еще один «оранжевый» демарш, который наступит где-то после «медового месяца» Путина. А точнее – недолгого спектакля на тему «возвращение блудного сына». Под «блудным сыном» я имею в виду изменивших ему либералов. Все это вместе, конечно, создаст ситуацию, когда власти придется определяться и действовать. В зависимости от того, в каком ключе будут эти действия – в либеральном или условно неосоветском, – и будут выдвигаться разные тезисы, разные представления о благе, разные принципы диалога с соседями. В конечном итоге – разные проекты, без которых диалог бессмысленен.

– Судя по всему, Таможенный и Евразийский союзы и есть тот самый проект.

– В прошлом мы были едины, в т. ч. с Украиной, чтобы вместе на каком-то этапе строить «православную симфонию». А потом – чтобы строить коммунизм. Теперь вопрос об объединении. Оно не может быть только прагматикой, к которой пытаются его сводить. Вопрос в проекте. Что должно произойти в истории? Разродится ли Россия этим проектом? Или будет и далее ставить исключительно на прагматику?

Лично я считаю, пусть и самые мягкие, самые деликатные средства, обеспечивающие любое сближение между нами, являются желательными. Пусть это будет не переплавка стекла в новый сосуд, а склейка расколотого. Хотя такая перспектива непродуктивна – не даст она окончательных исторических результатов. Но если даже на йоту осколки сблизятся, Таможенный союз или что-то еще начнет нас взаимопритягивать, это все равно огромное благо для обоих народов. Но к этому благу нужно идти с предельной деликатностью.

Да, в нынешних мировых константах никакое радикальное сближение между нами невозможно. Но константы меняются и будут меняться. Пройдет еще два года. Мир уже будет совсем не таким, как сейчас. В этих условиях очень много придется менять, делать разного рода выборы. Поэтому проект пора проговаривать. И делать это спокойно, без нервов, в климате доверительности и, если хотите, некоторой безответственности. Последнее не могут себе позволить действующие политики первого ранга – они не связаны достаточным доверием друг к другу, но связаны ответственностью, налагаемой на них официальной повесткой. Все слышно, о чем они говорят.

А значит, все должно происходить на уровне интеллектуальных элит. Это должен быть диалог не бюрократии, бизнеса, спецслужб или политиков, а элит.

– Некоторые на Украине сегодня утверждают, что наши элиты давно и упрямо деградируют. Есть мнение, что они не только окончательно оторвались от интересов народа, но утратили адекватность даже в понимании собственных интересов. Да, есть еще и контр-элиты, есть народ. Может, с ними и пора договариваться?

– Видите ли, я не настолько неделикатен, чтобы призывать ваш народ к воссозданию нового Союза. Это нынче называется призывом к антиконституционной деятельности. Все, что могу и буду делать, это «разминать» соответствующие темы, предъявлять коллегам у вас соответствующие сценарии и показывать вызовы. Европа может сейчас начать расщепляться, что тогда будет с Украиной? Какую роль она хочет на себя взять, какие будут издержки? Каким образом она представляет дальнейшее развитие?

Разговаривал я недавно с одним украинским радикалом. И спросил у него простое: если при одном сценарии ваша дочь должна быть кухаркой или посудомойкой, а при другом – доктором наук с государственной премией, то какой сценарий вам ближе? Понятно, что лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Но вот если сценарий не только перед украинским народом, но и перед его элитами вот так асимметрично раскладывается, чего тогда желают они?

Это ведь вопрос о вашем будущем, о живых людях, их позициях, качестве жизни. Пока мне кажется, что Таможенный и Евразийский союзы – это такая прагматика, медленная и вязкая, проекты, в которых пока больше разговаривают, но не делают. Но вот если бы в мире и далее ситуация оставалась такой, как есть, во всем этом болоте мы бы с вами и продолжали дальше медленно тонуть.

Однако ситуация уже не будет такой, а будет сползать вниз. Это глобальный процесс. И в этой сползающей ситуации очень скоро и неизбежно будут меняться и мировоззрения, и институты лидерства, и формы коммуникации, и идеологемы. Сегодня нечто кажется немыслимым, но завтра братский, добровольный, глубокий, взаимовыгодный политический союз России с Украиной вполне может встать на повестку дня.

Взгляните, даже Европа с какими неимоверными усилиями объединилась, причем достаточно глубоко. А там даже не было единого языка или нескольких лидирующих языков, на которые они бы опирались, как и общих ценностей – что бы нам сегодня про эти ценности ни рассказывали. Да, теперь ЕС может саморасщепиться – на богатый север и остальной коктейль отстающих стран. Но даже такое причудливое объединение однажды стало возможно, т. к. была воля. У нас же с вами – уникальный опыт совместного братского существования. А теперь – столь колоссальный объем разочарований разделением.

Конечно, есть и удовлетворенные этой деструкцией: кому-то она греет национальные чувства, довольна и часть элит, которая вкусила сладость самочинного властвования на подконтрольных территориях. Наше разделение греет и чувства наших врагов, для которых главное, чтобы все оставалось как есть.

Но есть и другая волна, и она никуда не делась. Если мир и порядок вещей в нем еще недавно менялись так радикально, то кто сказал, что все будет оставаться как есть и далее?

Украина едет в ад по той же колее, что и остальные

– А как, по-вашему, возможна ли на Украине «оранжевая революция» № 2, поводом для которой могут, например, стать ближайшие парламентские выборы?

– «Оранжевая группа» в вашей стране очень сильна, и она никогда не исчезнет. Другое дело, что у нее нет исторического шанса. Ее проект потерпел фиаско. Она уже не затянет Украину в ту сторону, куда ей хотелось. Но данная группа будет существовать всегда. Возможно, потому что у нее есть свой проект (с моей точки зрения, абсолютно бредовый), а у ее оппонентов нет. Они живут, как птички поют, и идеология у них отсутствует. Хотя здесь многое связано с тем, что у самих русских нет внятного историософского проекта: если Россия сама долго рвалась на Запад, о чем тут еще говорить!