Бен вернулся в дом сквозь бурю, чуть не сбивавшую с ног, оставив дверь по-прежнему хлопать на ветру.

Том Боханнон съехал с парома, помахав билетеру.

– Вы, ребята, в любую погоду катаетесь!

– Надежнее почты, а ты как думал? – усмехнулся Боханнон, выводя коричневый фургон «Экспресс-службы» на не слишком сухую сушу.

Фургон он собирался оставить в Джеймспорте, где его ждала другая машина. Лимонный четырехдверный «Олдсмобиль» 1979 года. Он не сомневался, что машина уже на месте.

Со стариком вышло просто. Том тяжело вздохнул. Бедный старикан.

Не то что его отец. Не то что старик Фрэнк… Того пришлось убивать долго, но все давно прошло и не стоит теперь об этом вспоминать. Пришло на ум, потому что его отец и сейчас был бы моложе этого старикана. Он не любил вспоминать об отце, но воспоминания всегда таились у поверхности памяти. Просто невозможно было забыть старого здоровяка Фрэнка. Тот умел ненавидеть. Его сжигала ненависть ко всему на свете… к гомикам и полукровкам, к черномазым и макаронникам, к латиносам, коммунякам, и русским, и жидам… Отец ненавидел всех и часть своей ненависти сумел вколотить в сына. Но сын открыл для себя более широкий мир, между тем как отец просто мариновался в ненависти и, обнаружив, что у мальчишки завелись собственные идеи, вздумал выпороть его, что было ошибкой.

Останков отца так и не нашли, потому что, в сущности, от него ничего и не осталось. Сукина сына словно и не было никогда. Том и сейчас как наяву видел теплую сладкую кровь, выплескивавшуюся из сонной артерии и яремной вены, кровь, заливавшую ему рубашку и руки, когда ублюдок отбивался, как наяву видел трясину болот Эверглейдс, всасывающую труп, как пасть дорвавшегося до жертвы аллигатора. Это был первый и последний человек, которого он убил в гневе, и… нет, никто так и не нашел его отца.

Услышав речь Чарьза Боннера перед Конгрессом, он ощутил тот же гнев. Ярость. А потом ему позвонили.

Внезапно тихонько затрещал сотовый в кармане его плаща, и он, откопав трубку, ответил, глядя, как дворники вылизывают брызги дождя на стекле.

– Все прошло, как часы, – вот что он ответил. Этот номер знал только один человек.

Взбитые ветром волны перехлестывали через дамбу, на дороге было темно, деревья стонали под ветром, сгибались, срывали телефонные провода, порой с треском валились на чью-нибудь подъездную дорожку. Дрискилл на обратном пути снова миновал гостиницу «Баранья голова» и свернул к городу, где еще горели несколько рекламных огней, и редкие фонари, раскачиваясь, бросали в дождь жуткие мечущиеся тени. У закрытой на ночь заправки обнаружилась телефонная будка. Он остановил «бьюик» почти вплотную к будке и скорчился под зонтом, вкладывая в аппарат карту и набирая междугородний номер с шифром «202».

– Да? – Голос очень напоминал голос автомата.

Номер числился таким секретным, что записывать его запрещалось. Бену не нравились эти игры. Играя в них, он чувствовал себя школяром.

– Это Архангел.

– Да, Архангел – читали в последнее время что-нибудь стоящее?

– Джона Стейнбека. «На восток от Эдема». – Еще один пароль.

– Чем могу помочь, Архангел?

– Свяжите меня с Котом-рыболовом. Немедленно.

– Он уже отдыхает, Архангел.

– Ну так поднимите его, черт возьми. Или вашим следующим назначением станет место помощника младшего советника на Огненной Земле.

– Посмотрю, что можно сделать.

Последовала серия редких щелчков, прерываемых паузами.

– Архангел, что происходит, черт побери? – Говорил президент Соединенных Штатов. – Уже одиннадцать!

– Дрю Саммерхэйз мертв. – Дрискилл старался дышать ровно. – Пулевая рана. Самоубийство или убийство, трудно сказать. – Ему казался нереальным собственный голос, словно линия связи прерывалась. – Похоже на самоубийство, но с какой стати ему кончать с собой? И все же выглядит как самоубийство.

В короткой паузе он услышал, как президент с трудом сглотнул.

– А, черт, Бен… я любил старика. – Голос дрожал. Президенту Соединенных Штатов позволительно плевать на условные имена. – И я знаю, поверь, что он значил для тебя. Что ты можешь мне сказать?

Бен коротко изложил суть. Дождь залетал под зонт. С каждой минутой все сильнее. Господи! Не ураган, конечно, но ночка та еще.

– Бен, где ты сейчас? – говорил Ларкспур.

– Посреди какого-то урагана. Здесь черт знает что творится. Ты что – в одной постели с Чарли и Линдой?

– Мы в кабинете, – вмешался Чарли. – Ты власти не оповещал?

– Я ничего не намерен предпринимать, пока мы не договоримся. Потому и звоню. Я ни в коем случае не хочу тебя втягивать, а как только газеты дорвутся: «Бен Дрискилл находит тело Дрю Саммерхэйза!» – тебя захлестнет выше головы. Так вот, чего ты от меня хочешь?

– У тебя идеальные инстинкты, Бен, – произнес президент.

– Что ты говоришь, Ларки?

– Ни слова, Бен.

Президент спросил:

– Ты можешь заняться этим для меня?

– Конечно.

– Тебя не устраивает версия самоубийства?

– Просто я представить не могу человека, менее склонного к самоубийству. Только и всего. Почему? Зачем бы ему это делать?

– Не знаю, Бен, но ведь я тебе всего несколько часов назад говорил, что он меня беспокоит, – снова Ларкспур. – У людей в его возрасте с мозгами всякое бывает.

– Слушай, мне до утра не выбраться с этого проклятущего острова. Тогда я затеряюсь среди машин на пароме.

– Бен, ты все понял? Я прошу тебя никому не сообщать. Сперва нам нужно поговорить. Я должен сообразить, что с этим делать. – Президент оторвался от трубки и забормотал что-то в сторону.

– Знаешь, в таких делах всегда есть, на чем споткнуться, – сказал Дрискилл и помолчал, подчеркивая свою мысль паузой. – Я хочу, чтобы ты это ясно понимал.

– Ты со мной не согласен?

– Нет-нет, Чарли, просто я адвокат. Но я нутром чую, что ты прав.

– Бен, ты мне нужен здесь. – Голос президента звучал натянуто, почти до срыва. Боннер был подвержен эмоциям и глубоко чтил Дрю Саммерхэйза. – Мне нужен личный доклад. Это ужасно. Мы должны найти лучший из возможных выходов.

– Ладно, ладно – я буду завтра утром.

Не время кочевряжиться из-за поездки в Вашингтон. Для президента, когда ему угрожал проигрыш, Бен Дрискилл немедленно оказывался в команде. Служба кризисной помощи. Да и Бену не хотелось оставаться наедине с мыслями о Дрю и о случившемся.

– Не откладывай.

– Ладно. Из-за шторма могут отменить челночные авиарейсы. На вокзале Пени сяду в экспресс «Метро». Доберусь до вас к полудню.