— Накажу, — шипит Розанна недовольно, а он только смеется и отвечает:

— Ну, накажи.

Рози замирает. Она — некромант. От одной только мысли, как веревки опутывают аристократически сухие запястья Роберта, возможно, даже оставляя красные следы, у нее слюна во рту скапливается. А что уж говорить про стек?

Когда голод у нее становился совсем невыносимым, когда от сухости во рту кружилась голова, она надевала маску и шла в бордель. Не за сексом, разумеется — она ведь не хотела в тюрьму. Но чужая боль, смешанная со сладострастием, тоже питала, хоть не так уж и полноценно. Скорее, как десерт. На одном десерте долго не протянешь, но это было лучше, чем полноценный голод.

Роберт с интересом следит за напрягшейся и невольно облизывающей губы некроманткой. Ему ужасно любопытно, что она задумала. Он всё же не дурак и доступ к архивам имеет, конечно, он за последние дни многое узнал про пристрастия таких, как Розанна. Некоторые вещи он, конечно, делать с собой не позволит… Или позволит?

— У Тьена есть веревки, — неожиданно сообщает он, с удовольствием видя, как разом краснеет его девушка. — И наручники. И много чего еще.

— Зачем ты мне это говоришь? — шипит Рози.

— Ты же хочешь?

— Чего я хочу?

— Власти над моим телом.

— Роб…

— Если ты станешь моей женой, то получишь меня в полное распоряжение.

— Насколько полное? — хрипло спрашивает Рузанна, до боли стискивая его руку.

— Абсолютное.

— И тебя не пугает… боль?

— Звездочка моя, я рос в закрытой школе для мальчиков. Нас пороли розгами. Оставляли на ночь в холодном чулане. На уроках биологии мы расчленяли кроликов. Меня пугает только одно… потерять тебя. Ну и еще ни разу не попробовать, как это — секс в мобиле.

— Ладно, — прищурилась Розанна хищно. — У меня есть ленты. Посмотрим, как тебя это понравится!

Она поднялась с постели и, покачивая крайне аппетитными бедрами, последовала к шкафу, где, склонившись, принялась что-то искать. Стерлинг застонал от одного только открывающегося вида. Вскочил вслед за ней, обхватил со спины, вжимаясь восставшим членом в округлые упругие ягодицы… И тут же оказался на коленях на полу с заломанной за спину рукой.

— Какой непослушный мальчик, — ласково пропела Рози, а у него мурашки по позвоночнику пробежали. — Придется тебя наказать.

Повинуясь ее рукам, Роберт улегся на кровать, позволил завязать себе глаза широкой розовой лентой (а у Оберлинга черная, брутальная, он видел), а потом и привязать руки к изголовью кровати.

Опустившись на постель рядом со связанным мужчиной, Розанна растерянно замерла. Уже сам его вид возбуждал до дрожи в коленях, но ей вовсе не хотелось причинять ему боль! Разве что… чуть-чуть! Она провела ногтями по его груди, оставляя белые, быстро розовеющие полосы, прикусила зубами сосок, крепко сжала готовый к бою член, а потом, ухмыльнувшись, принялась покрывать длинное тело Роберта поцелуями и укусами, отчего он дергался и постанывал, тяжело дыша сквозь зубы. Да, это был самый настоящий десерт. В следующий раз она принесет плетку или стек, но сейчас было достаточно и этого. К тому же она пила его магию — к счастью, теперь зная, что не смертельна для него. Измеритель Яхора абсолютно точно уверял, что у Роберта резерв выше, чем у нее, едва ли не в два раза, а это значит, что он легко восстановиться даже после самого длинного сексуального марафона.

Сжалившись над любимым мужчиной, который был уже облизан и искусан с ног до головы, Розанна потянулась губами к его члену, но он неожиданно дернул бедрами в сторону.

— Что-то не так? — растерянно спросила она.

— Я кончу, как только ты до меня дотронешься, — буркнул Роберт глухо. — Дай прийти в себя!

— Не дам, — фыркнула она, разом вбирая член в рот — так глубоко, что сама не ожидала, а он еще нетерпеливо толкнулся навстречу и в тот же момент излился, как и предупреждал. Она закашлялась, утирая слезы, а потом засмеялась.

— Бес с тобой, — заявила она весело. — Буду твоей женой. Ты ведь больше не позволишь мне быть главной, если я не соглашусь, да?

— Я не планировал тебя шантажировать, но мысль интересная, — спокойно ответил Роберт. — Давай, признавайся: тебе самой ужасно хочется стать леди Стерлинг, но ты боишься сплетен и мнения общества. Цветочек, я всю жизнь был скучным занудой, а с тобой мне по-настоящему весело. Ты делаешь меня живой. А я предоставлю тебе стабильность и покорного нижнего… Разве это не то, что ты ищешь?

— Вообще-то, нет, — угрюмо ответила Рози, нервно сдергивая с него повязку. — Знаешь, я, наверное, поторопилась.

— Я тебя люблю, — с улыбкой ответил Стерлинг, крепко прижимая женщину к своему телу. — Так лучше?

— Определенно.

Высокий мужчина, пожалуй, даже молодой человек, неподвижно сидел в беседке. У него были рыжеватые усы и бородка, которые делали его старше. Теплый стеганный халат, стеклянный взгляд, остывающий чай в большой железной кружке — мужчина явно был пациентом элитной больницы, в данном случае — клиники для людей с душевными расстройствами

Мужчина бездумно водил пальцами по красивому резному столбику беседки. Казалось, его не интересовало ничего вокруг. Однако стоило на дорожке показаться хрупкой фигурке в ярко-синем платье, мужчина приподнял голову и сверкнул глазами Девушка, бледная от отсутствия солнца, истощенная, с почти прозрачным лицом и ясными голубыми глазами, направилась прямо к беседке.

— Том, ты опять не завтракал, — укорила она мужчину.

— Не хочу.

— Лекарства не помогают, Том. Не пей их. Правда, не пей. Поверь моему опыту. Лекарства только туманят разум и делают твою жизнь пустой.

— Жози, — Том поднял на девушку грустные золотисто-карие глаза — Ты не понимаешь. Я ничего не помню, ничего. Я не знаю, кто я, какой я. Если ли у меня родные, есть ли семья? Ищет ли меня кто-то?

— Томас, ты жив и свободен, это главное, — девушка осторожно взяла его большую руку своими тоненькими холодными пальчиками. — Это огромное счастье.

— Прости, Жози, — мужчина осторожно взял ее руку в свою ладонь и поднес ее к губам, согревая. — Ты права, конечно.

Девушка выдернула у него пальцы, смятенно прикусила губу. Ее глаза, и без того слишком большие для исхудавшего бледного личика, стали еще больше.

— Прости, — снова повинился мужчина. — Я забыл.

Жозефина, будто бабочка, не переносила прикосновений к себе, могла заплакать или оцепенеть в ужасе. Томас был в этой лечебнице третий месяц, и уже привык к ней и ее особенностям, тем более что девушка была в полном разуме… в отличие от большей части пациентов лечебницы.