послужило толчком всей этой цепочке событий и это «что-то» находится здесь, на Доршее. Матвеев что-то узнал. Или нашел. Увидел, услышал, унюхал…

Невинным голосом я осведомился у Джонса, кто проживает во вверенном ему поселке. Комендант долго и пристально смотрел мне в глаза. Словно надеясь, что я устыжусь собственного недостойного любопытства, попрошу прощения и быстренько очищу Доршею от своего присутствия.

Я игру в гляделки выдержал.

Вздохнув с видом «куда катится этот мир», господин Джонс произвел необходимые манипуляции со своим суперсовременным компьютером и выдал мне карточку. Вместе с карточкой он выдал мне наставление ни в коем случае не докучать жителям поселка и не злоупотреблять их гостеприимством. Последнее звучало почти как угроза. Быть может, это и была угроза.

Пробурчав невнятные благодарности (надеюсь, больше с Джонсом я не увижусь), я вышел на свежий воздух. Воздух действительно был по-утреннему свеж, чист и приятен даже на вкус. Хорошая планета Доршея… Я имею в виду климат. Поначалу кое-кто из отцов-основателей планеты, плененные окружающей благодатью, внесли предложение не строить здесь никакого производства вовсе. Конечно, горячие головы слегка остудили, ввозить на планету абсолютно все попросту невозможно. И все же индустриализация этого мира была сведена к минимуму. Экологической обстановке Доршеи могла бы позавидовать Земля тех времен, когда первые люди дубасили мамонтов и друг друга каменными топорами.

Поднеся к глазам полученную от Джонса карточку, я включил просмотр. Восемь строчек максимально скупой информации. Номер коттеджа — и имена. Ни возраста, ни социального статуса или профессии. Впрочем, род занятий обитателя коттеджа номер три указывать было совсем необязательно. Мое сердце забилось в учащенном ритме. Возможно, именно тут мне нужно искать ту самую зацепочку.

Матвеев, по уверению Тополева, играл на тотализаторе. Причем не был профессиональным игроком, а, скорее, одним из тех несчастных, мечтающих сорвать большой куш при минимуме затрат. Другими словами, выиграть, поставив на темную лошадку.

В коттедже номер три жил Томас Магнуссон, победитель прошлогодней регаты «Спейс». Классическая темная лошадка, ставки что-то около один к двумстам.

Большим поклонником космических гонок я не был, однако оставаться совсем в стороне от мощного информационного потока, льющегося по всем каналам, было просто невозможно. Регата «Спейс» была невероятно популярна. А сенсационная победа Магнуссона, ничем не выделявшегося перед началом гонки из еще двух или трех десятков аутсайдеров, популярности только добавила.

Фишка данной регаты была в том, что ее участникам запрещалось пользоваться гиперканалами. И именно это отличие, поначалу казавшееся странным и надуманным, сделала «Спейс» единственной по-настоящему популярной космической гонкой.

Ее менее удачливые сородичи были довольно-таки скучным мероприятием. Использование каналов, в которых любой корабль движется с одинаковой скоростью, практически полностью нивелировала разницу между машинами различных конструкций. А гонки, что ни говори, это не бег и даже не скачки — их любители принадлежат к несколько особому классу спортивных болельщиков. Гонки — это не только мастерство пилотов, это во многом соревнования конструкторских бюро, и именно эту изюминку вернула болельщикам «Спейс» на новом уровне. Выполнение главного правила регаты обеспечивалось наипростейшим способом — на каждой машине устанавливался кодированный передатчик, приемник же находился под наблюдением судей. Стоило машине войти в гиперканал, сигнал прерывался, и следовала немедленная дисквалификация нарушителя.

Участники регаты вгрызались в гиперпространство напролом, как это делали пионеры звездоплавания. Инженеры подняли забытые было разработки почти вековой давности и с остервенением принялись их усовершенствовать. Гонкоманы снова получили возможность с упоением обсасывать технические подробности машин своих кумиров.

Кумиров можно было пересчитать по пальцам. В буквальном смысле. За каждым из них стояли мощные команды, собаку съевшие на своем деле. Остальные участники регаты по большому счету выполняли функции статистов, способных в лучшем случае преподнести сенсацию локального масштаба на отдельно взятом этапе.

Перед началом прошлогоднего чемпионата Томас Магнуссон был одним из этих статистов. Его победа стала бомбой, взорвавшей рынок букмекерских контор. Человек, рискнувший поставить на него более или менее круглую сумму, после окончания регаты стал бы по-настоящему богатым человеком.

И вот этот самый господин Магнуссон, оказывается, живет там, где раньше работал охотник за легкими деньгами, азартный и рискованный игрок Сергей Матвеев. Это могло быть совпадением, только я в это не верил.

Томас Магнуссон — достаточно обычное имя, но я даже не сомневался, что это именно тот самый Магнуссон, когда нажимал кнопку вызова у двери коттеджа номер три.

Дверь мне открыли без лишних вопросов. Мысленно я поаплодировал Доршее, жители которой не ожидают увидеть у себя на пороге наглых грабителей, докучливых коммивояжеров… или беспардонных полицейских.

На меня смотрел улыбчивый рыжеватый парень лет тридцати. Мне пришлось совсем немного напрячь память, чтобы убедиться, что именно это лицо мелькало несколько месяцев назад со всех экранов. У меня память вообще неплохая, а тут еще лицо достаточно запоминающееся. Широкий мясистый нос, тонкий рот, близковато посаженные светло-серые глаза. Все это вместе вроде бы должно было складываться в довольно неприглядную картину, однако каким-то необъяснимым образом лицо выглядело приятным и даже симпатичным. Возможно, все дело в приветливой и почти детской улыбке, блуждающей на губах. Победитель прошлогоднего «Спейса» — а это, несомненно, был он — располагал к себе с первого взгляда. Правда, этого красноватого оттенка лица я раньше не замечал…

— Господин Магнуссон? — задал я излишний, в общем-то, вопрос, обойтись без которого, впрочем, было затруднительно.

— А вы ведь меня узнали, — после короткой паузы констатировал Магнуссон. — Любите гонки?

— Не особенно, — честно признался я. — Но вас я действительно видел по ти-ви. Просто одно время этого было сложно избежать.

Мою не слишком-то вежливую фразу Магнуссон проигнорировал. Войти пока не приглашал, загораживая собой проход, задумчиво, но беззлобно изучал мою физиономию.

— Вы не интересуетесь гонками и вы явно не журналист… Кто же вы?

— Я офицер полиции, — правдиво сказал я, решив без необходимости не уточнять, на какой именно планете я работаю.

Улыбка гонщика не то чтобы угасла, но заметно потеряла в своей яркости. Впрочем, ни о чем особенном это не говорило — я мало встречал на своем веку людей, приходящих в восторг от визита полицейского.

— Проходите, — после секундного колебания разрешил Магнуссон.

Это было уже кое-что, и я проследовал вслед за в меру гостеприимным хозяином в комнату, которая, по всей видимости, исполняла функции гостиной. Шикарная обстановка из натурального дерева, причем очевидно ценных пород, если и не потрясала воображение, то легкий комплекс неполноценности в посетителе породить могла запросто.

Томас открыл дверцы встроенного в стену бара, содержимое которого также вызывало зависть.

— Что будете пить, офицер?

Признаться, я был несколько смущен. Все-таки в этот достаточно ранний