сотворил землю, и дело рук Твоих — небеса. Они погибнут, а Ты пребываешь вовеки; точно одежда, они обветшают, и словно ризу, совьешь Ты их, и преобразятся; а Ты пребываешь неизменным, и годы Твои не иссякнут.

— Аминь!..

Сыновья рабов Твоих вселятся с праведными, и потомство их вовеки будет жить в правде.

Слово двадцать седьмое. День 19. Четверг

Господи, родимый! Господи! Господи!..

Мне… мне сегодня снился сон!.. Сон… опять! Опять! Из раза в раз мне все больше и больше кажется, что их посылаешь Ты. Да!..

Ты ли мне их шлешь, Господи?..

Помню, я вновь сидела на лавочке, в третий… или… или четвертый раз — не помню, уж сколько снов мне снилось с ней… С лавочкой этой… Я сидела — вокруг все тихо, птички поют, речка журчит; словно… словно в том церковном саду. Я наконец-то узнала эту лавочку — она та самая… та самая, что стояла в том церковном саду, что близ той самой церквушки… Ну, ты понял. Я сидела там, я… я вновь ощущала красоту этого сада, я… я видела его таким, каким… каким хотела его видеть все это время. Помню — в моем сне он был… он был просто бесподобен.

Сидела я, сидела… Ну и вот. Тут в сад зашел немного неопрятный мужчина и сел рядом со мной. Он увидел меня и вроде захотел что-то сказать, но, увидев мою радость, едва-едва начав, не сказал ни слова. Но я… но я видела, что ему хочется что-то мне сказать. Притом важное. Что-то очень важное.

Я… я, помню, сказала ему: говорите же, что хотели! Говорите!..

Вот, кстати, мужчиной этим в итоге оказался апостол Павел. И… и он сам так представился. Повернувшись ко мне, он с… искренней, такой искренней душевностью сказал: сын твой… И перестал. А я… и я от этих двух слов вдруг позабыла все то, что видела вокруг, и… и церковный сад… и сад стал каким-то уж очень мрачным, знаешь, и в груди начало резать, причем… причем так сильно, что мне… что мне опять показалось, что я умираю. Воздуха не хватало, в глазах начало темнеть. Павел… Павел, помню, положил руку мне на плечо — и мне стало чуть-чуть проще. Я, помню, сказала ему, почти задыхаясь: зачем ты?.. И не смогла продолжить. Почему — не знаю. Может, просто не помню.

Апостол Павел, помню, посмотрел на меня и сказал: ты, София, на меня похожа.

И принялся за рассказ.

Он рассказал мне, что Паша мой, сыночек, давно… давно посетил рай. Я сначала этому не поверила… но. Павел продолжил. По его словам, как… как только Пашенька… Пашенька оказался в коме, он был наполовину умершим, пусть сердце его еще жило и заставляло тело жить. Он оставался на Земле, но… но при этом… одновременно, по всей видимости, витал где-то высоко. Апостол Павел сказал мне, что видел Пашу вместе с Иисусом, Сыном Твоим, — они… они ходили по райским садам и о чем-то говорили. Но… но меня невероятно удивило то, что… что… апостол сказал, что Ты лишь показал Паше рай, поскольку он очень этого хотел. Павел сказал, что слышал Христа, который спросил у Паши — хочет ли тот здесь остаться?.. И сын… сыночек мой… ответил, что хочет к маме. Апостол… апостол закончил тем, что Паша вскоре выйдет из комы… Выздоровеет. Выйдет… Господи! Господи, лишь… лишь бы это было так!..

Господи, лишь… лишь бы это было так! Во мне… во мне так сильно разыгралась вера, надежда и радость!..

Слово двадцать восьмое. День 20. Пятница

Господи!

Сегодня… сегодня мне просто хочется поговорить. Ничего не рассказывать… Просто поговорить, ни о чем. Возможно… возможно, оттого, что я чувствую, что вскоре… вскоре произойдет что-то новое. Словно должно. И я не понимаю что. Что-то такое…

Вчера я много… я… я много думала о предложении батюшки. Мне очень хочется пойти в церковь, но я боюсь — я боюсь все-таки не зайти туда вновь, развернуться… развернуться и уйти. Боюсь подвести человека… Он ведь время свое потратит… А вот отменю — не красиво… Боюсь я… я не переступить через свой страх этот… непонятный. Почему? Почему все так сложно, даже… даже с посещением церкви?.. Что меня сдерживает так сильно… что…

Я подумала вчера… исповедоваться. Для меня это что-то новое, конечно. Наконец-то исповедоваться, первый раз в своей жизни… Прочувствовать это, знаешь, всем телом прочувствовать… Весь этот груз… который… который на мне лежит… может, он мне мешает?.. Может, он?.. Вот этот груз именно… души.

Видишь… видишь, Паша лежит… лежит — врачи говорят, что это… это… это, наверное, все. Но я помню вчерашний сон — я верю ему. Я… я верю этому сну и… и верю в то, что это не конец! Все не зря! Точно-точно! Не зря!.. Паша выздоровеет!.. Словно вчера… знаешь, словно вчера я начала в это верить снова. Да!..

Так вот, вернемся… Я решила исповедоваться. По-настоящему, в первый раз. Хочу спросить все вопросы у отца Афанасия, поэтому, наверное… поэтому, наверное, в церковь и стремлюсь. Мне… мне кажется, он поможет. Подскажет. Да и просто хочется постоять, послушать песнопения, свечку поставить… в церкви… Очень хочется в храм. Стоит-стоит еще раз туда сходить. Непременно. Ведь для меня… да и не только для меня, наверное, храм — это такое… знаешь, некое покрывало, покрывало, которое укрывает от уныния. Ты и приходишь-то в церковь, зачастую, именно… именно по причине уныния. Большого уныния. Душа… она… она ведь плачет сильнее всего, когда унываешь. Вот он… вот он, наверное, самый страшный грех — уныние. Начало пути к исповеди, к Богу — или конец жизненного пути. Или… или Бог — или смерть.

Да… может, это и вправду так?.. Нет-нет, я очень хочу и… и, скорее всего, попытаюсь вновь пойти в церковь. Там, там… мне хочется туда… невыносимо хочется, Господи!..

Слово двадцать девятое. День 21

Полдень

Господи! Господи! Господи!..

Я… я все-таки дошла до церкви. Ты знаешь, сегодня не было вот… той тяжести, которая ощущалась вчера. Не знаю, очень… очень странно — мое состояние резко меняется. Сегодня не чувствовался тот страх… тот непонятный страх… который одолевал меня вчера…

Да-да, впрочем, неважно это все. Я вот поговорила с отцом Афанасием сегодня. Прекрасный, я бы… я бы даже сказала… великолепный человек… очень умный, знаешь, умудренный опытом. Произвел впечатление!.. В нем скоплено, знаешь, очень много полезной информации, и по вопросам вот… догматики… да и просто — человек эрудированный. А сколько притч он знает!.. А сколько историй у него всяких… разных… Быть священником, оказывается, не так скучно!.. Хах.

О разном мы говорили… но… но вот что… Он… он очень много говорил мне про исповедь. Вот исповедь. Да. Очень много говорил про нее. И… Ты знаешь, я поняла… я поняла, что… что мне очень хочется исповедоваться. Вдруг, как-то неожиданно очень, знаешь. Наплывом каким-то. Это… это словно то, что мне нужно. Меня все это так одухотворило, так одухотворило (!) — словно… меня никогда так… Вот, знаешь, я словно поняла, что исповедь — это то, что… к чему мне нужно прийти. Более того — это