Леона закрыла глаза. И что теперь? Ей-то все едино, что здесь, что во дворце. Если она сейчас вылечит оборотня, вряд ли что-то изменится, он ведь верен только своей королеве. И если не вылечит, тоже ничего не изменится, ее сожрут твари из Тени.

Кусая губы, она снова осветила замершее лицо. Красивое в общем-то. Строгое и правильное. Сама не зная зачем, провела пальцами по растрепавшимся волосам. Как она и думала, они оказались жесткими.

«Его никогда никто не любил, – неожиданно поняла Леона, – так и умрет – без радости, без надежды».

И жалость внезапно резанула так больно и остро, что, давясь рыданиями, Леона поставила фонарик на землю, быстро стянула перстень и, найдя большую руку Линто, кое-как натянула артефакт ему на безымянный палец. Оставшегося заряда должно было хватить… должно было…

Стараясь ни о чем не думать, выбросить из головы все мысли, Леона вдавила камень в глубь оправы, он вспыхнул нежно-лазоревым огоньком.

Все. Теперь оставалось просто ждать.

Время тянулось и застывало, словно карамель. Леона сидела на земле рядом с неподвижным Линто и смотрела, как сходит на нет свечение перстня. Свой фонарик она погасила, чтобы поберечь заряд, ведь заклинание пироманта тоже не вечно. Теперь ей не было видно лица мужчины, лишь темный силуэт его тела, клякса, еще более темная, чем окружавший их мрак. И лишь маленькая голубая звездочка постепенно бледнела и растворялась в вечной ночи.

Леона не знала, что делать, что думать. Холодало. Она обхватила себя руками за плечи, пытаясь удержать под курткой тепло.

Неожиданно ей очень захотелось, чтобы Линто пришел в себя. Ей почему-то представлялось, что даже с ним будет не так страшно на теневом ярусе. Что они будут дальше делать, тоже было совершенно непонятно, потому что плантос переломан и не сможет их отсюда вынести. И все же ей хотелось, чтобы Линто открыл глаза, чтобы перстень его восстановил.

И вот наконец последний голубой отблеск утонул в жирной тьме… А королевский оборотень так и не пошевелился. Леона всхлипнула. Вот дура-то! Извела весь заряд, и все без толку. Потянулась еще раз пощупать биение пульса, но едва коснулась шеи Линто, как ее резко и больно схватили за руку. Взвизгнув от неожиданности, Леона подалась назад, ее тут же отпустили, и она пребольно упала на спину.

– Черт… Черт! – просипела поднимаясь.

Как-то медленно до нее дошло, что все-таки ее артефакт только что спас жизнь преданного слуги королевы. Выхватив фонарик, она снова активировала его, а мужчина прикрыл рукой лицо, отворачиваясь. Судя по всему, с шеей у него тоже все было в порядке.

– Льесса Риквейл, – медленно произнес он, – пожалуйста…

Леона прикрыла ладонью линзу фонарика, поднялась с колен на ноги. Это, конечно, было глупо, но ей внезапно захотелось смеяться. И плакать. И все одновременно. Глупо радоваться тому, что спасла жизнь врага, но она все равно радовалась, и от этого становилось неловко, но в то же время легко, словно с сердца сняли тяжелый груз.

Тем временем Линто медленно сел и осмотрелся. Ругнулся вполголоса. Посмотрел на Леону. Потом поднес к лицу руки.

– Вы… – И умолк.

– Вы себе шею свернули, падая, – без обиняков подсказала Леона.

– Это ваш перстень? Конечно же ваш… – Снова пауза. – Зачем вы это сделали? Я все равно доставлю вас во дворец.

– Я знаю, – честно ответила Леона, – но так бы мы умерли вдвоем, а если вы сможете отсюда выбраться, хотя бы вы будете жить.

Вот так, неожиданно для себя самой, она и сформулировала причину, по которой поделилась регенерирующим перстнем.

Линто сидел и молча смотрел на нее, отсветы фонарика плясали в его блестящих глазах. Потом он резко отвернулся и начал медленно подниматься на ноги, ощупывая себя, проверяя, все ли кости целы.

– Как долго?

– Я не знаю, – она пожала плечами, – я просто ждала…

– Твари приближались? – продолжал спрашивать он, уже на ногах, деловито оглядываясь.

– Я не видела.

– Если бы приближались, вы бы так спокойно об этом не говорили, – ядовито сказал он.

И, видимо, заметив плантоса, быстро пошел к нему, что-то тихо бормоча себе под нос. Леона осталась стоять с фонариком, не зная, как себя вести. Ну хотя бы спасибо сказал, что ли…

Она видела, как Линто присел на корточки рядом с плантосом, как гладил тварь по искореженному телу и что-то говорил. Донеслось слово «Рекко». А еще Леоне показалось, что с пальцев Линто на шкуру плантоса сыплются тонкие, словно пыль, искры.

Впрочем, он скоро поднялся и подошел к ней.

– Могу я вас попросить…

«Господи, очень странно, особенно после того как я тебе жизнь спасла».

Она вскинула голову, вглядываясь в лицо врага, теперь совершенно невозмутимое и строгое. Но она-то помнила, что он может выглядеть и жалким.

«Когда видишь человека на пороге смерти, внезапно это сближает», – мрачно заключила Леона.

– Разумеется, льесс Линто.

– Дайте мне ваш фонарик, а сами спрячьтесь здесь. Мне нужно отлучиться на некоторое время.

При одной мысли о том, что придется сидеть в темноте и без света, мгновенно вспотели ладони. Леона было хотела крикнуть – нет, возьмите меня с собой! Но вовремя прикусила язык. Все равно откажет.

– Могу я узнать, куда вы собрались? – стараясь говорить спокойно, поинтересовалась она.

– Мы на теневом ярусе, – ответил Линто, – я могу найти здесь плантоид, чтобы починить Рекко, и тогда мы сможем отсюда улететь.

– А что это? – не удержалась Леона.

Линто поморщился.

– Расскажу чуть позже. Время дорого. Они могут нас найти в любой момент. Так что, даете?

И протянул руку. Леона несколько мгновений смотрела на него, потом вздохнула и дала ему фонарик.

– Только не очень долго, – прошептала невольно.

– Как получится.

Королевский оборотень был крайне немногословен. И, заполучив фонарик, развернулся было, чтоб уйти, но затем обронил:

– Спрячьтесь. Вот в эти кусты.

– Но…

– Они безвредны, совершенно.

И зашагал прочь, освещая себе путь. Леона заметила, что он чуть прихрамывал на правую ногу. Девушка вздохнула, огляделась в поисках куста побольше. В самом деле, надо было спрятаться, пока еще хоть что-то видно. А рыжие отблески света уже терялись, таяли среди теней, мрак накатывал плотной, почти осязаемой волной. Казалось, похолодало еще больше. Леона уже на ощупь выбрала растение покрупнее, села на землю, вжалась спиной в упругий стебель, при этом куст влажно причмокнул, словно готовился проглотить что-то вкусненькое.

«Дрянь-то какая». – Мысли ворочались неохотно. Слишком много событий.