— Объясни, что с тобой происходит? — допытывалась между тем Соня.

— Мне не нравится запах твоих духов, — опустив глаза, отвечает девочка.

— При чем здесь мои духи?

— Ни при чем, просто от них у меня голова болит. Уходи, ты меня раздражаешь.

Мария Карлотта сказала это не грубо, но твердо, как будто хотела оттолкнуть от себя мать, которая — она бессознательно это чувствовала — первой оттолкнула ее от себя.

— Как ты разговариваешь с матерью? — попыталась одернуть ее Соня.

— Я говорю правду, — каким-то тусклым, апатичным голосом ответила Мария Карлотта.

Соня вдруг вспомнила, что и ее часто раздражала мать, но разве она хоть раз в жизни посмела ей об этом сказать? Да и как можно сравнивать ее детство с детством дочери! У нее ничего не было, но она хотела иметь все. Мария Карлотта имеет все, но ничего не хочет.

С трудом, почувствовав вдруг смертельную усталость, Соня поднялась с колен.

— Завтра поговорим, — собрав всю свою выдержку, ласково сказала она. — Хорошо?

Девочка лежала неподвижно, зарывшись головой в подушку.

В эту минуту Соня забыла о миллиардах, растворившихся на пути из Панамы в Англию; все ее мысли были о дочери, такой одинокой и беззащитной в своей непримиримой враждебности.

— Спокойной ночи, дорогая, — мягко сказала Соня, не рассчитывая на ответ.

Вдруг она заметила на красном ковре миниатюрный черный «дипломат» и с любопытством подняла его. «Дипломат» был довольно тяжелый. Поднеся его к светящемуся абажуру, она увидела на нем марку фирмы «Гуччи». Цифровой замок был закрыт, чтобы открыть его, надо было знать комбинацию цифр.

— Чей это «дипломат»? — спросила она и неожиданно для себя услышала ответ:

— Дедушкин. Вернее, был дедушкин, он мне его подарил.

— Ты знаешь, как его открывать?

— Нет.

Что-то подсказывало Соне, что этот «дипломат» может быть как-то связан с миллиардами.

— Можно, я возьму его ненадолго? — спросила она дочь.

— Возьми, если хочешь, — последовал равнодушный ответ.

Соня потушила свет и, выходя из комнаты, нос к носу столкнулась с Анной.

— Опять шпионишь? — с возмущением спросила она золовку.

Любопытство Анны ни для кого не было тайной. Выслеживая и подозревая всех без исключения, она подслушивала под дверями, снимала параллельную трубку, когда звонили совсем не ей, и даже рылась в корзинах для бумаг. В семье ее боялись, и только Соня не испытывала перед ней страха.

— Не забывай, что я хозяйка в доме Ровести, что хочу, то и делаю, — с вызовом ответила Анна, — а ты здесь на птичьих правах.

Копившаяся годами зависть к невестке, которая была несравненно красивее и моложе ее почти на двадцать лет, вдруг выплеснулась наружу. Пока был жив ее отец, она себе такого не позволяла. Соня смотрела на лицо золовки, испещренное мелкими морщинами, особенно заметными под глазами и вокруг рта, где сошел грим. Невольно она сравнила себя с этой пятидесятипятилетней женщиной, болезненно переносившей приближение старости, и отметила, уже не в первый раз, что Анна очень похожа на отца. Воспоминание о свекре наполнило ее сердце нежностью; она искренне любила старика и восхищалась им.

— Потомственная Ровести я, а не ты! — напомнила в который раз Анна.

— Это не дает тебе права лезть в чужие дела, — резко оборвала ее Соня.

— Наконец-то ты показала, кто ты есть на самом деле!

— Ну хватит, говори лучше, что тебе нужно.

— Откуда у тебя этот «дипломат»?

Соню так и подмывало послать золовку подальше, но она предпочла не доводить дело до скандала. Улыбнувшись ослепительной улыбкой, она сказала:

— Ты уже знаешь, откуда он у меня, нечего прикидываться. Отец передал его Марии Карлотте, а я несу его Антонио, чтобы он попытался его открыть.

Антонио сидел в комнате отца на его кровати и плакал. Уже не в первый раз Соня заставала его в таком состоянии, испытывая неловкость при виде слез на глазах мужа — совсем еще не старого мужчины, мечтавшего не так давно о деловой карьере.

— Прости, мы, кажется, не вовремя, — пробормотала она. — Увидимся позже в гостиной.

— Нет, — решительно заявила Анна. — Ждать мы не можем.

Она выхватила «дипломат» из рук невестки и театральным жестом бросила его на кровать.

— Открывай! — приказала она брату.

Соня в двух словах рассказала мужу о своей находке.

— Но «дипломат» не наш, — смущенно пробормотал Антонио. — Раз папа подарил его Марии Карлотте, не очень-то красиво с нашей стороны…

В отличие от сестры Антонио совсем не был похож на отца, как, впрочем, и на свою энергичную, деятельную мать, беззаветно отдававшую себя мужу и детям. Семейное дело не стало делом его жизни. Инертный, не способный к самостоятельным решениям, он давным-давно понял, что плыть по течению легче, чем против него. Занимая в издательстве должность генерального директора, он скорее числился таковым по штатному расписанию, поэтому, когда его сын Пьетро и племянник Джованни изъявили желание поделить между собой его обязанности, он с облегчением уступил им свое кресло.

— В таком случае я сама открою этот таинственный ларчик! — И Анна схватила со стола нож для разрезания бумаги. — Взломаю, да и все.

Операция удалась, правда, не с первой попытки. С волнением подняв крышку, все трое застыли, пораженные: в «дипломате» лежали два увесистых гаечных ключа, совершенно новеньких и блестящих.

— Что это? — первой обрела дар речи Анна и растерянно посмотрела сначала на брата, потом на невестку. — Только не рассказывай мне, что твоя дочь не знает, что это за ключи!

Красная как рак, она схватила один из ключей и стала размахивать им перед носом Сони. Придя наконец в себя, Соня зажала рукой рот, чтобы не прыснуть, и все-таки рассмеялась — весело, молодо и задорно.

Глядя, как заразительно смеется жена, Антонио, у которого еще не просохли слезы, тоже расхохотался.

— Что тут смешного? — чуть ли не с кулаками накинулась на них Анна.

— Наш отец и вправду был великим человеком, — сквозь смех заговорил Антонио, — он всегда любил розыгрыши, но на этот раз, кажется, превзошел самого себя. Небось он сейчас тоже со смеху покатывается, глядя на нас сверху.

— Ты хочешь сказать, что эти гаечные ключи как-то связаны с пропажей миллиардов? — Маленькие голубые глазки Анны стали круглыми от удивления.

— Не знаю, но мне кажется, отец решил поиграть с нами в «Охоту за сокровищами», помнишь такую детскую игру? Или, если хочешь, загадать нам всем ребус. Рано или поздно разгадка, возможно, будет найдена, но мне до этого, боюсь, не дожить…

— Ладно, пошли, — перебила его Соня и взяла за руку. Ее охватила жалость к этому мягкому, грустному человеку.