Без сомнения, фараон попытался подорвать могущество жрецов Амона, сократив до минимума отпускаемые им средства и переманив на свою сторону некоторых высших жрецов. Если бы ему удалось низвести культ Амона до уровня других второстепенных культов, он, скорее всего, этим и ограничился, ибо в то время он мечтал только о том, чтобы поставить Ра-Хорахти-Атона выше всех остальных богов. Но коллегия жрецов Амона обладала огромными ресурсами, и Эхнатон не видел реальной возможности ослабить их влияние.

Пытаясь решить проблему, царь наконец предпринял тот шаг, который давно уже обдумывал вместе со своими советниками. Он решил покинуть Фивы. Он построит новый город, где не будет этого враждебного окружения, чтобы жить там и поклоняться своему богу.

На пустом месте он возведет земной дом Ра-Хорахти-Атона и там вместе со своими преданными последователями осуществит все замыслы, которые он вынашивал в своей душе. Одновременно он низведет Фивы до положения провинциального города и тем самым ослабит власть жрецов Амона, поскольку сам Амон уже не будет государственным богом, богом столицы. Он отряхнет фиванскую пыль со своих ног и не станет больше раздражаться при виде великолепия Амона.

Первым делом фараон сменил имя. Вместо Аменхотепа («Мир Амона») он стал именоваться Эхнатоном («Радостью Атона»). С этого времени ни разу имя Амона не прозвучало из его уст. Он сохранил и два других своих имени, «прекраснейший из всех созданий Ра» и «единственное воплощение Ра», последнее часто использовалось им. Вместе с тем фараон полностью отказался от тех титулов и имен, в которых упоминался Карнак.

Теперь он все чаще именовал своего бога Атоном, а имя Ра-Хорахти становится все менее и менее значимым, хотя и продолжает употребляться на протяжении всего времени правления Эхнатона.

Представим теперь, как юный фараон плыл вниз по реке в своей королевской ладье, посматривая во все стороны и порой делая остановки, чтобы получше изучить берег. Наконец он нашел место, которое его устраивало. Оно располагалось примерно в 160 милях выше по течению от современного Каира. Здесь горы, тянувшиеся по восточному берегу, примерно на три мили отступали от реки и через пять или шесть миль снова подходили к самой воде.

Небольшой равнинный участок с запада был защищен рекой (как раз напротив этого места из воды поднимался маленький островок), а с берега – неприступными скалами. На острове можно возвести павильоны для увеселений. У берега начиналась узкая полоса плодородной земли, где расцветут дворцовые сады и сады знатных вельмож.

Дальше простиралась пустынная равнина, и на ней разместятся дворец и просторные храмы. А там, где каменистая пустошь полого поднимается к подножиям скал, пролягут дороги, чтобы по утрам кататься по ним на колесницах.

В скалах он высечет свою гробницу и усыпальницы своих последователей, а на горном кряже поставит через равные промежутки пограничные столбы, чтобы все могли понять, где проходят границы города. Какие прекрасные гавани появятся на берегах реки, какие дворцы отразятся своей белизной в ее водах! Там будут широкие тенистые улицы и мерцающие озера, окруженные прекрасными деревьями, привезенными из Азии. Высокие пилоны вознесутся к голубым небесам, и широкие дворы храмов будут купаться в лучах солнца.

Эхнатон уже видел перед собой эти храмы и дома, слышал звуки чарующей музыки. Вместо крестьянских лачуг и полей взору его предстал величественный и роскошный дворец, а вместо песни одинокого пастуха ухо его улавливало торжественные напевы гимнов во славу Атона.

Эхнатон полностью оказался во власти своей прекрасной мечты. Возможно, царица Тиу не разделяла его восторгов. С Фивами ее связывало множество воспоминаний; ей был дорог ее собственный дворец над озером. Вот почему у нас есть все основания считать, что вдовствующая царица продолжала жить в Фивах и после того, как ее сын покинул город.

Подготовительные работы не заняли много времени, и вскоре Эхнатона пригласили, чтобы он лично провел церемонию по закладке города. Надписи на нескольких пограничных стелах повествуют о том, как молодой фараон отмечал границы своей будущей резиденции[20]. В первой надписи говорится следующее:

«В тринадцатый день четвертого месяца второго сезона шестого года правления фараон посетил небесный город Атона[21]. Его Величество поднялся на колесницу, подобно Атону, поднимающемуся над горизонтом и озаряющему землю своей любовью, и отправился в путь из своего лагеря к тому месту, где лежал город Атона… Небо и земля и каждое сердце радовались, когда видели его. И Его Величество принес большую жертву Атону, состоящую из хлеба, пива, рогатых быков, безрогих волов, зверей, птиц, вина, фимиама, ладана и всех благоуханных трав в этот день, когда был заложен город Атона.

Совершив все это, чтобы умилостивить Атона, (фараон уехал) из города и воссел на своем троне, и отец его Атон был с ним, изливая на него сияние в продолжение дня, и давал силу его телу.

И его Величество сказал: приведите ко мне моих соратников, могущественных сановников, военачальников и знатных людей сей страны. И они вошли к фараону и упали ниц перед ним и целовали перед ним землю. Сказал им фараон: узрите город Атона, который Атон повелел мне построить, и прославить имя мое вовеки. Ибо Атон, Отец мой, привел меня на это место. Ни один знатный вельможа не привел меня сюда, и ни один человек во всей земле не указал мне этого места, и никто не промолвил: «Вот хорошее место, где Его Величество может возвести город Атона». Атон привел меня сюда, чтобы я построил город для Него. Фараон нашел эту землю, и она не принадлежит ни богу, ни богине, ни сановнику, ни жене его. Никто из живущих не может предъявить права на нее (и они ответили и сказали). Воистину Атон вложил в сердце твое желание найти это место. Никого из царей не возвысил он так, как тебя.

Волей твоей будет принадлежать Атону любая земля, ты украсишь для него города, которые он воздвигнет для себя; ты отдашь ему все страны, все края; Ханебу приносят ему дань, ибо он дал им жизнь, ибо его лучами, исходящими от него, они живут и дышат. Да дарует он вечность всем, кто видит лучи его. Да благоденствует град его подобно самому Атону, сияющему в небесах во веки веков!

Воздев свою руку к небесам, к тому, кто сотворил его, фараон сказал: да будет жить отец мой Ра-Хорахти-Атон, величайший и вековечный Атон, дающий жизнь всему живому, мой отец, моя опора и защита, моя память о вечности, мое свидетельство о том, что принадлежит вечности, сотворивший сам себя, не имевший творца, неизменно являющий себя на восходе и закате каждого дня. На небесах и на земле любое око неизменно узрит его, когда он озаряет землю своими лучами, сумев найти каждый лик, обращенный к нему. Да насладятся очи мои лицезрением его, когда он является в храме Атона в городе Атона и изливает себя через лучи свои, прекраснейший в любви, и озаряет мою жизнь и вечность.