Из гостиной донесся приглушенный крик ее отца:

- Не пытайся схватить этого парня, Леон. О, нет! Мы же не хотим, чтобы ты вспотел из-за своих восьми миллионов в год!

Кэсси посмотрела на кассету. Скорее всего, она просто подобрала её где-то или нашла. Или, может быть, Рой подарил ее ей. Название на обложке звучало зловеще.

АЛЬДИНОХ.

Нет, Рой, должно быть, дал её мне, но я почему-то не помню этого. У меня просто какой-то странный трип от всего того дерьма, каким они накачали меня в больнице.

Теперь она была убеждена в этом.

Никакой мертвой девушки Ви не было.

Снова колебания. Она могла бы вернуться в свою комнату и послушать запись или...

Она начала подниматься по следующему лестничному пролету. Ступени скрипели каждые несколько шагов. По ее коже пробежал холодок; если эта история была правдой, она совершала точно такой же поход, что и Фентон Блэкуэлл с младенцами.

Лишь несколько огоньков мерцали на третьем этаже. Коридоры по обеим сторонам были покрыты зернистым мраком.

Еще один взгляд вверх. Глубокая тьма.

Последний пролет лестницы был без ковра и гораздо более узким. Когда она щелкнула выключателем на стене, наверху зажегся лишь самый слабый огонек.

Она поднялась на один шаг, остановилась, потом сделала еще один.

Да ладно тебе! Не будь такой трусихой! Ты думаешь, что зайдешь туда и найдешь там компанию пьяных подростков? Ну же!

Остаток пути она преодолела быстро. Двери в окулярную комнату не было, лестница просто вела наверх.

Там. Видишь?

Единственная висячая лампочка освещала комнату. Там не было ни Ви, ни её друзей. Три голых матраса лежали на пыльном полу, и это немного обеспокоило ее, когда она подумала об этом. Углы маленькой комнаты были увешаны паутиной, а стены, казалось, никогда не были оклеены обоями, только старые деревянные бруски.

Окно смотрело на нее, как странное лицо.

И тут что-то привлекло ее внимание. У одной шаткой стены стоял старый чайный столик, а на нем стоял пыльный бумбокс.

Она повертела в руках кассету. Она могла подключить его, послушать кассету здесь. Но когда она нажала на кнопку, чтобы открыть крышку кассетника, то увидела, что кассета уже была внутри.

Ее внутренности уже начали опускаться, когда она вытащила её.

АЛЬДИНОХ, - прочитала она.

Она была идентична той кассете, что была у нее.

Ее сердце подскочило.

- Не волнуйся, - медленно прошептала она. - Этому есть объяснение. Просто... возьми себя в руки.

Она снова закрыла крышку и нажала кнопку воспроизведения. Внезапный громкий рев потряс ее, и она быстро убавила звук.

Дэт-метал, как она и думала. Несколько слоев абразивных гитар и диссонирующих электронных барабанов смывало взад-вперед по разъярённому вокалу:

- Переверни каждый крест в сторону Aда

Твоя церковь принадлежит козлу!

Хвалите его, блудницы святости,

Пока я не перерезал ваши глотки!

Кэсси поджала губы, как будто попробовала что-то кислое. Ей нравились ритмы и плотность звука, но богохульный текст отталкивал ее.

Затем заревел хор:

- Я выбрал свою загробную жизнь.

И будет тьма.

Сатана!!! Распахни для меня врата Aда!

Готичная смесь жесткого индустриального звучания с текстами, похожими на "Slayer", не понравилась ей. Она выключила бумбокс. Но чем объяснить эту странность? Это была та самая кассета, которую дала ей девушка в её бреду. Кассета в бумбоксе была настоящей, как и та, что она держала в руке.

И было еще одно совпадение, не так ли? Я просто случайно нашла кассету, с сатанинской музыкой... в комнате, где сатанист якобы приносил в жертву младенцев.

Она вздохнула и повернулась. Круглое окулярное окно, полное витражей, снова повернулось к ней. В алом стекле горел слабый свет – без сомнения, луна.

Что-то убедило ее открыть окно. Металлическая петля заскрипела, когда она толкнула круглую раму. Теплый воздух коснулся ее лица. Она посмотрела в окно.

И тут же потеряла сознание.

Там был не тот холмистый ночной пейзаж, который она видела через окно, когда смотрела наружу.

В открытом окне был город, далекий и казавшийся бесконечным. Силуэт мегаполиса на фоне светящегося темно-красного неба.

Города, которого там никогда не было.

2.

Когда Кэсси очнулась, ей показалось, что она поднимается из лужи горячей смолы. Какая-то часть ее сознания рванулась вверх, и когда она открыла глаза, то увидела только странные расплывчатые квадраты.

- Кэсси?

Голос помог ей сосредоточиться, квадраты стали четче. Это были, конечно, причудливо тисненые медные и оловянные потолочные плитки в ее спальне.

Она неподвижно лежала на кровати.

- Кэсси, милая? Что случилось?

Голос, поначалу певучий, принадлежал ее отцу; он наклонился к ней, и на его лице отразилось беспокойство.

Обрывки воспоминаний начали собираться заново.

- Я была наверху... в окулярной комнате, - казалось, у нее перехватило дыхание. - Я видела... город.

Город, которого не существовало. Город был настолько огромным, что, казалось, ему нет конца. Южная сторона холма Блэкуэлл простиралась на многие мили по открытым сельхозугодьям, а затем постепенно поднималась лесополоса, которая заканчивалась в горах.

Но когда она выглянула в окно...

Ни гор Блу-Ридж, ни сельскохозяйственных угодий, ни деревьев там не было.

Вместо этого она увидела городской пейзаж, который светился, словно построенный на углях. Она видела беззвездные сумерки бушующего алого цвета. Она видела причудливые, освещенные небоскребы, окруженные плотными клубами дыма.

- Как я здесь оказалась?

- Я нашел тебя наверху, в комнате, - сказал отец. - Ты потеряла сознание.

- Да уж... теперь я, вроде, в порядке, - пробормотала она, приподнимаясь на кровати.

- Наверно, мне следует вызвать врача.

- Нет, пожалуйста, не надо. Я в порядке.

- Что ты делала в той комнате, милая?

Что она могла сказать ему?

- Мне показалось, что я что-то слышала. Я никогда не была в ней раньше, поэтому поднялась наверх.

- Тебе показалось, что ты что-то услышала там?

- Не знаю, по крайней мере, мне так показалось.

- Тебе надо было позвать меня, а не идти туда одной.

- Знаю, но я не хотела тебя беспокоить. Извини.

Отец сидел в плетеном кресле рядом с кроватью. Он выглядел взволнованным, что было неудивительно, потому что именно он нес ее вниз, в ее комнату. Она не любила лгать, но как она могла сказать ему правду? В доме живут призраки, а небо снаружи алое, как артериальная кровь. Я видела город, которого там нет. Он немедленно отправит меня на обследование. Нет, я не могу сказать ему правду.

Она даже не знала, что правда, а что нет.