жилкой на сгибе кисти. Я смотрел на Риту и видел легкий румянец на щеках, а в её глазах желание. Грудь женщины, которая в такт с дыханием призывно поднималась и опускалась, манила к себе.

— Ты расскажешь мне? — спросила Рита, выныривая из чарующего дурмана, а заодно и меня вытягивая из него.

— Пройдемся? Я всё тебе расскажу, только пойдём на свежий воздух.

Рита кивнула, соглашаясь. Я оплатил счёт и мы двинулись вдоль парка, нарядно сверкающего вечерней подсветкой.

19. Рита

Воздух на улице был прохладный, что неудивительно — весна дама переменчивая и её «настроение» может меняться так же часто, как у женщины. Мы с Ромой шли по асфальтированной дорожке вдоль красивого парка с аллеями, украшенными ночными фонарями. Шум города стих, мягкий свет и шелест листьев создавал романтичную и умиротворяющую атмосферу. Немногочисленные гуляющие прохожие и влюбленные парочки составляли нам компанию.

Роман немного помолчал, видимо собираясь с мыслями. Я его не торопила.

— Ты помнишь, я тебе говорил, что мои родители погибли? — я кивнула, а он продолжил. — Это было два года назад. И столько же лет я работаю в эскорте.

Я непонимающе нахмурилась. А при чём тут это? Это что, психологическая травма так повлияла? Или у его родителей были большие долги, которые ему необходимо выплатить, а более быстрого заработка он не нашёл? Как всегда, он всё понял по моему лицу. Впрочем, ничего удивительного — и бывший муж и Света часто говорили, что у меня «говорящее» лицо. Он чуть иронично хмыкнул и обняв меня за плечо, притянул к себе.

— У меня есть младшая сестра, Рит, ей сейчас двадцать лет, — продолжил Рома странно взволнованным голосом. — в тот день она была с ними, с родителями… — и он тяжело вздохнул.

Мы шли молча какое-то время, смотря прямо перед собой. В моей голове хаотично крутились мысли, и я никак не могла выстроить логическую цепочку происшествий. Она же жива, что тогда не так? Меж тем Рома продолжил:

— В тот день она стала инвалидом. — припечатал меня к месту Рома. Я стояла как вкопанная, мгновенно осознавая весь ужас, свалившийся на молодого мужчину, кем собственно и был Рома. Смерть родителей, инвалидность родной сестры — молодой девушки у которой была впереди целая жизнь! Я развернулась к Роме и взяла его за руку, молчаливо поддерживая и побуждая продолжить. И он рассказал, как метался первые дни между моргом, похоронным бюро и палатой интенсивной терапии в больнице. К сестре его конечно же не пускали, но он ужасно боялся, что если не будет приходить к ней она почувствует это и тоже его покинет. Травма позвоночника, множественные переломы и повреждения внутренних органов. Она чудом осталась жива!

Рома говорил, судорожно вздыхая и прерываясь, словно заново переживая все те страшные эмоции двухлетней давности. Мы медленно шли дальше, а он, по-прежнему, сжимал мою руку. Он всё рассказывал и рассказывал. Как организовывал похороны, как собирал кучу документов, как по ночам штудировал интернет и читал информацию о подобных травмах. Уже после того, как врачи стабилизировали состояние Марины, так зовут его сестру, главный хирург пригласил его в свой кабинет и сообщил о неутешительных последствиях аварии: без операции и соответствующей реабилитации Марина может навсегда остаться в инвалидном кресле. Мало того, что эту операцию делают только в двух специализированных клиниках России, причём одна принадлежит военному ведомству и с улицы туда не попасть, так и стоит она заоблачных для Романа денег.

Он изливал мне душу, свои страхи и сомнения. А я удивлялась его мужеству и восхищалась самоотверженностью. В один момент, я пришла к мысли, что до меня Роман ни с кем так откровенно не говорил о своих проблемах. Возможно эта исповедь, крик души когда-то отчаявшегося человека, нужна ему намного больше, чем он предполагал. Больше, чем объяснение перед понравившейся женщиной в мотивации выбора не самой приличной работы. Она нужна ему, чтобы вылить в окружающее пространство копившиеся месяцами, даже годами, негатив, боль от потери и безмерную усталость.

— Так я и оказался в том агентстве, — подытожил свой монолог Роман, — сейчас у Марины всё стабильно. Мы почти собрали денег на операцию, плюс знакомые и друзья немного скинулись. Для оплаты реабилитации решили продать родительскую дачу в пригороде — я уже нашёл покупателей. Её очередь на операцию подойдет через месяц. В реабилитационном центре, который сотрудничает с той клиникой, тоже есть предварительная договоренность.

— Как называется Центр?

— «Титан», — хмыкнул Рома, — когда спросил почему такое странное название, мне ответили…

— Что нужны титанические нервы, сила воли и работа мышц, чтобы вернуться к полноценной жизни, — перебила я опешившего от моих познаний мужчину, а потом добавила, окончательно его поразив, — А иногда приходиться вживлять титан внутрь, делая наших пациентов модернизированной версией человечества.

— Откуда ты знаешь? — спросил, весело улыбаясь, Рома, преграждая мне путь и беря меня за вторую руку, — Ты, что была их пациентом? — уже с беспокойством настойчиво вопрошал Рома.

— Нет. Паша… Мой бывший муж дружит с главным врачом этого центра. Именно он придумал этот слоган. Дима часто бывал у нас в гостях и я неоднократно слышала это.

— Дима это Дмитрий Валентинович Карельский?!

— Ну да, — смущенно пожала я плечами, не понимая удивления и возбуждения, появившееся в голосе Ромы при упоминания имени друга нашей семьи. Блин, уже бывшей семьи.

— Ну, да! Всего лишь Дима. Да он светила нейрохирургии! Я был так счастлив, прорвавшись к нему на консультацию. И не смейся, — добавил он мне, наигранно сурово сведя брови, а подрагивающие уголки губ выдавали его весёлость. — я с боем прорывался к нему на приём! Ты бы видела, какая там большая и грозная тётка сидит на ресепшен, — он изобразил необъятный размер женщины своими длинными руками с красивыми кистями рук… Ммм… Что-то я отвлеклась. — Видимо специально такого цербера для охраны посадили, — недовольно сокрушался Рома, — ни одной молоденькой, тонкокостной нимфы, даже воспользоваться своим тайным оружием не получилось. — надув по детски губы, голосом обиженного ребёнка произнёс Рома.

Я уже не могла удержаться и смеялась в голос над его комичным представлением. Кое-как смогла проговорить: «И каким же?». «Своей очаровательной улыбкой!» — на полном серьезе заявил мне этот обольститель, и я поняла, что он абсолютно прав. Его искренняя, заразительная улыбка — это оружие массового поражения всего женского населения страны. Нет, планеты! Причём, прямой наводкой — в самое сердце.

Мы ещё немного погуляли, посмеиваясь и обнимаясь на ходу. Дошли до конца пешеходной дорожки, которая упиралась в станцию метро. Рядом