Не зная, когда ожидать рассвет, и понимая, что идти гулять ночью по городу – самоубийственная идея, я вернула теперь уже зажженную пирамидку на тумбочку и принялась вновь изучать карту.

Тонкие линии были окрашены в разные цвета, и теперь я начала соотносить их с факультетами. Здание моего было очерчено зеленым цветом, как и моя форма. Я смогла увидеть на бумаге, как распределены по этажам курсы. Верхние этажи отводились под общежитие, первый – под лекционные залы, второй – под лаборатории. На самом последнем, пятом этаже, часть крыла отводилась под комнаты преподавателей.

Позади нашего корпуса я увидела очертания нескольких теплиц под номерами, огород и лес, который также захватывал территорию соседнего корпуса. Тот мне помнился как высокий и тонкий. Оказалось, что это факультет прорицания и астрологии, и он был прорисован фиолетовым.

Корпус, больше похожий на крепость, принадлежал факультету боевой магии и был прочерчен синими штрихами. Но, судя по буквам, всплывающим на свитке вслед за прикосновением к нему пальцев, этажи делились между боевыми магами и ведьмаками. Мерцающее поле позади этого корпуса носило название тренировочного полигона, а за ним располагались ангары.

Вычурное здание по соседству было факультетом артефактологии, где учились артефактники и те самые загадочные филигранники, в чьи ряды я могла влиться даже с моим отсутствием магии. Позади этого корпуса находились металлообрабатывающие и строительные мастерские, а также подвалы. Это здание было прорисовано коричневым цветом.

В главном же корпусе, к которому вела основная дорога, на первом и втором этажах разместились общие поточные аудитории и столовая. На следующих этажах находились библиотека, музей, преподавательские, кабинет ректора, лаборатории мастеров и магистров.

Я пыталась впечатать эту карту в память, водя пальцем по причудливым линиям, но запомнить бесконечное количество аудиторий не представлялось возможным. Хорошо хоть, примерный план остался в голове, а так буду всегда носить с собой карту.

Затем настала очередь изучения расписания. Здесь нашлись такие предметы, как «Теоретические основы взаимодействия зельеварения и целительства», «Травоведение», «История развития магической науки», «Биогеография Смешанных земель», «Основы зельеварения», «Практические особенности сбора трав», «Практические особенности работы с животным материалом», «Сравнительная межвидовая анатомия». В неделе оказалось десять дней, семь из которых посвящены учебе, один – «самостоятельной научной работе» и два – выходные.

На осмотр всего этого ушло немногим более часа, а за окном только начало светать. Желудок нещадно молил о пощаде, чайник привлекал взгляд, но самого чая здесь не было.

Это побудило меня отрезать ножом небольшой кусок свитка, вооружиться стержнем и приняться придумывать, что же мне нужно купить из самого необходимого. Гидеон дал немного денег, да и обещал помочь с одеждой, поэтому я прикину примерный список нужных вещей и потом все у него уточню.

После долгих раздумий я решила, что мне в первую очередь необходимы: местное подобие часов и будильника, затем носки, чулки или колготки, ночная рубашка, полотенце, мыло или шампунь, лента или резинка для волос, сумка для учебников, зубная щетка и зубная паста или порошок. Подумав еще немного, я чуточку обнаглела и включила в список чай, сахар, кружку и ложку.

Когда утреннее солнце начало заполнять светом комнату, я взяла деньги, вышла из спальни, умылась у вполне приличной раковины на этаже и отправилась покорять город.

Ранним утром на территории академии оказалось многолюдно. Пока все были одеты в обычную одежду, без разделения на факультеты. Я принялась юркой мышкой протискиваться между адептами и абитуриентами, стараясь не привлекать внимания и замирая от каждого направленного в мою сторону взгляда. Чертова магия, как же я боюсь, что кто‑то её применит. Но пока всё было тихо и спокойно, и я без происшествий выскользнула за ворота.

В прошлый раз за поездку я отдала одну серебряную монету, поэтому вполне могла нанять экипаж ещё раз. Хотя было бы неплохо узнать курс медяшек к серебру, но это потом. Адрес Гидеона я помнила, поэтому с транспортировкой проблем не возникло. Разве что лошадь я выбрала медленную, с пожилым возницей и дряхлой коляской, но он и взял в итоге меньше — лишь одиннадцать медяков. Это подтвердило мои подозрения, что местные деньги вряд ли имеют эквиваленты в десятеричной системе наших денег.

Дверь прекрасного и огромного дома Гидеона отворила служанка, сразу узнавшая меня. Но надежда увидеть торговца не оправдалась. Оказалось, что он ещё ночью уехал по срочным делам в какое‑то село, но про меня не забыл, приказав сыну позаботиться о своей подопечной. Поэтому вместо доброжелательного коллекционера мне пришлось иметь дело с хмурым и сонным Рамоном, которого я была вынуждена ждать целый час.

Но в ожидании сына господина Брора на удивление не оказалось ничего неприятного. Утро наполнило меня надеждой, которая появилась в сердце с первыми лучами солнца и расцвела ещё ярче после предложенного служанкой чая с булочкой. Поэтому Рамона я встретила в крайне добродушном настроении и улыбнулась его кривой ухмылке.

— Доброе утро! — радостно поприветствовала его я, да так, что он сбился с шага. И тут же не выдержала, выпалила новость: — Я поступила!

— Что? — тупо спросил он. Неужели факт того, что я поступила, может ввести в такой ступор?

— Прекрасное утро, не находите?

— Это вы меня так приветствуете что ли? — подозрительно уточнил Рамон, наконец дойдя до края лестницы и лишившись опасности упасть со ступеней.

— Ну да…

— Отец предупреждал, что вы не местная и придется разъяснять обычные вещи… Но я не думал, что начну это делать после вашей первой фразы, — он подошел ближе и взял с подноса вторую чашку местного специфического чая. Отхлебнув, добавил: — В солнечные дни принято здороваться словами «светлого дня», в пасмурные — «тёмного дня», после заката — «тёмной ночи». Ведь если нет света, в права вступает тьма, и надо отдать честь Тёмной матери.

Кажется, что‑то про Тёмную мать я уже слышала, но не помню, при каких обстоятельствах.

Рамон между тем не садился в кресло, предпочитая завтракать на ногах. Я получила возможность рассмотреть его поближе. В нем, в отличие от отца, было очень мало гномьего, по крайней мере, на поверхностный взгляд. Он был выше меня на пол головы, коренастый, тёмноволосый и смуглокожий, с резкими чертами лица, словно вырубленными из скалы. Но губы мягкие, красивые. Наверное, он часто улыбался, только не со мной. Для меня предназначался лишь подозрительный взгляд и вытянутые в тонкую линию губы.

Одет сын Гидеона был не по — домашнему. Высокие сапоги тёмно — коричневой кожи, узкие черные штаны, заправленные внутрь сапогов, небрежно расстегнутый кирпично — красный сюртук из плотной ткани с золотыми пряжками. Этот серьёзный и представительный вид портила лишь связка амулетов, висящая поверх белой рубашки, отчего Рамон напоминал средневекового хиппи. Я разглядела перстень с красным камнем, висящий на цепочке, пару продолговатых бронзовых побрякушек, золотую монету с проделанной в ней дыркой, через которую была продета тонкая золотая цепь красивой вязи.