— Да, конечно: Светлое Христово воскресенье, яйца-крашенки, троекратные лобызания. Опять же масса других событий в стране — где ж все упомнить? Особенно о каком-то заурядном убийстве в вашем офисе. Обычное дело — замдиректора отстрелили полголовы.

— А я — что? Я — ничего… Я в ментуре все рассказал. Вы у них спросите…

Луканин явно пытался включить дурака, и Петрухин резко сменил интонацию, дабы раз и навсегда «поставить холопа на место»:

— Значит, так, Коля-Ваня! Слушай меня внимательно! Я сейчас наберу номер Голубкова и растолкую ему, что ты гребешь нам мозги… И уже через пять минут после моего звонка тебя переведут на тот самый микроавтобус, из-за которого твой хозяин поссорился с завхозом. Смекнул?

Сработало!

— А я ничего, — быстро ответил водила. — Спрашивайте.

— Вот, другое дело. Давай-ка по порядку. Строгов тебя загодя предупредил, что в воскресенье придется поработать?

— Да. Он позвонил в субботу вечером и сказал: заезжай в десять тридцать.

— Это вообще как — обычная практика, работать по выходным?

— Ну да. Работа у нас такая: полночь — за полночь… выходной — не выходной. Пассажиру нужно ехать — значит, все! Водки, поверите ли, выпить некогда…

— Понятно: не жизнь — а сплошные муки… Когда ты забирал Строгова из дома, он был один?

— Так точно.

— Он не показался взволнованным, нервным? В плохом настроении?

— Нет, все было нормально. Я подъехал, Игорь Васильевич вышел из дома, и мы поехали в офис.

— Мужчина в пальто и шапке подсел по дороге?

— Да.

— Где именно?

— На Васильевском.

— Точнее определись.

— На Малом проспекте.

— Поехали.

— Куда?

— Отвезешь нас на то место, где вы подобрали мужика в пальто. А по дороге продолжим наше приятное общение…

* * *

Дальнейший диалог-допрос продолжился уже в движении. Во время многочисленных музыкальных пауз, которые Луканин брал на обдумывание ответов на каверзные вопросы «знатоков», Петрухин поглядывал на мелькающий за окошком открыточный питерский пейзаж и невольно ловил себя на мысли, что из окна джипика мир всё ж таки выглядит несколько иначе, чем из ментовского «уазика». В глубине души экс-оперативник испытывал сейчас давно подзабытое чувство удовлетворения. ОТ СВОБОДЫ! От сознания того, что он, пожалуй, впервые в жизни едет делать то дело, которое умеет и хочет делать. И при этом полностью свободен от необходимости каждый свой шаг «закрывать» бумажкой, которые позже будет проверять очередной идиот проверяющий. К слову, примерно схожие чуйства испытывал в данный момент и экс-следак Купцов…

— … По дороге они о чем говорили?

— Ни о чем. Этот… который в пальто… сидел как истукан, жевал резинку.

— Описать его можете? — поинтересовался с заднего сиденья Леонид.

— Ну, это… строгий такой, с вас ростом. Да я его и не разглядывал. Зачем он мне? Голодранец какой-то…

— А что значит «строгий»? — уточнил Петрухин.

Луканин задумался, подбирая слова:

— Такому человека завалить — как два пальца обрызгать. Волчара!

— С чего вдруг такие далеко идущие выводы?

— Да уж видно. Я ведь в такси когда-то работал. А там — всякого насмотришься…

— Хорошо. Вы приехали в офис. Дальше?

— Они ушли, я сижу жду. Минут десять прошло — выходят. Третьим с ними наш охранник, Черный, — глаза как у окуня. А у мужика в руках ружье. Короткое. Типа обреза…

— А как сам-то шеф? Тоже «как у окуня»?

— Не помню… не скажу. Но белый был как мел, это точно… Ну я их отвез. Сначала Черного на Петроградке высадил, а потом этого. Который в пальто…

В конечном итоге рассказ водителя в целом совпал с рассказом Черного. Действительно отвезли моряка на Петроградскую, к метро. Там проинструктировали, велели идти в офис. Затем Строгов приказал и водителю выйти из машины. Николай Иванович вышел и минут десять терпеливо курил в сторонке, пока хозяин и убийца (а убийца ли?) беседовали в салоне. Потом они отвезли незнакомца на Васильевский.

— Куда именно? На Васильевском? — спросил Купцов.

— Да куда же? Где брали, туда и отвезли — на угол Малого и Четвертой линии.

— Там и расстались?

— Там.

— А как Строгов попрощался с неизвестным?

— Никак… Тот буркнул: здесь останови. И — вышел. Все.

— Дальше что? — продолжил перекрестный опрос Петрухин.

— Дальше? Отвез я Игоря Василича домой.

— О чем-нибудь говорили с шефом по дороге?

Луканин изобразил работу мысли. По недовольному лицу было видно, что севшая на хвост парочка ему определенно не нравится — не привык он к таким пассажирам. Ну да его мнением и симпатиями никто особо не интересовался! Брюнет накануне приказал: поступаешь в распоряжение Дмитрия Борисыча, и точка! А у Брюнета не забалуешь.

— Нет… не говорили… Игорь Васильевич сказал только, чтобы я об этой поездке вообще забыл. Там, мол, в офисе-то, вышла НЕПРИЯТНОСТЬ. Ты, говорит, Коля, забудь. Ты, мол, день дома провел, с семьей… О! Приехали! — встрепенулся Луканин, останавливаясь неподалеку от перекрестка. — Здесь мы его ждали.

— Нам нужно, Николай Иваныч, чтобы ты поставил машину точно так, как она стояла в тот день. В идеале метр в метр.

— Тогда… вперед маленько. Вон там, напротив рекламы с банками.

Коля-Ваня передвинул джип метров на шесть-семь вперед. Принципиального значения эти метры не имели, но Петрухину хотелось воссоздать картинку в предельной полноте. Разумеется, это было невозможно, но попытаться приблизиться к идеалу стоило попробовать. Кстати сказать, упомянутая Луканиным креативная, наводнившая город относительно недавно социальная «реклама с банками» у бывшего «му́сора» Петрухина неизменно вызывала улыбку: на большом, пять на три, постере были изображены накиданные рядом с урной смятые алюминиевые банки из-под напитков и прочие символизирующие людское свинство отходы. Крупная размашистая надпись под этим пейзажем жизнеутверждала, что, оказывается, «У МУСОРА ЕСТЬ ДОМ!».

— Итак, Николай Иваныч, в воскресенье, двадцать четвертого апреля, около десяти сорока пяти ты в компании своего шефа остановился здесь в ожидании неизвестного тебе человека. Долго ждали?

— Нет. Минуту-другую.

— Хорошо. Откуда он появился?

— Сзади подошел. Подошел и сел в правую заднюю дверь.

— Хорошо… Ты его издалека увидел?

— Да я не смотрел… зачем он мне?

— Ясно. А вот скажи: может быть, он на машине подъехал? Не было какого транспорта сзади? Легкового, грузового — все равно. Хоть на этой стороне улицы, хоть на противоположной?